Anuta
Ща, созрею, вернее отойду от 2 контрольных
Фанфик "Зеркальный образ" (Maluenda)
Модератор: Ksenia
Продолжаю:
....... Пока Кенди стояла и смотрела на лежащую у своих ног монахиню, пока дивилась тому, как ее изувечила наперсница, девушку схватили двое, а может, и четверо селян. По знаку мэра они подошли ко ней сзади. Воистину отважные сердца! Не забывайте, кем они ее считали. Разумеется, если бы в ней оставались хоть крохи рассудка, Кенди могла бы попытаться обратить их суеверие против них же самих. ?Используй их страх!? ? вспомнилось ей. Девушка бы их так напугала, что им пришлось бы отказаться от намерения задержать ее. Закрутисьвеснушчатая волчком в пляске дервишей, сделала в их сторону жест рукой, заговорила на незнакомом им языке, тогда, возможно, ей удалось бы уйти из малой библиотеки, даже из колледжа, тем же вечером. Но, как бы там ни было, ей даже в голову не пришло сопротивляться.
Конец главы
....... Пока Кенди стояла и смотрела на лежащую у своих ног монахиню, пока дивилась тому, как ее изувечила наперсница, девушку схватили двое, а может, и четверо селян. По знаку мэра они подошли ко ней сзади. Воистину отважные сердца! Не забывайте, кем они ее считали. Разумеется, если бы в ней оставались хоть крохи рассудка, Кенди могла бы попытаться обратить их суеверие против них же самих. ?Используй их страх!? ? вспомнилось ей. Девушка бы их так напугала, что им пришлось бы отказаться от намерения задержать ее. Закрутисьвеснушчатая волчком в пляске дервишей, сделала в их сторону жест рукой, заговорила на незнакомом им языке, тогда, возможно, ей удалось бы уйти из малой библиотеки, даже из колледжа, тем же вечером. Но, как бы там ни было, ей даже в голову не пришло сопротивляться.
Конец главы
Nosotros una tribu
Глава 8. Долгожданное спасение или сюрприз-инфаркт
В библиотеке вместе с Кенди остались четыре крепких мужчины, три женщины и еще двое деревенских пареньков. Двое мужчин крепко держали ее за руки, в то время как остальные расставляли стулья вдоль стен, оставив посередине лишь большой прямоугольный дубовый стол да еще один стул рядом с ним. Женщины ? косматые, нечесаные толстухи ? сгрудились в дальнем углу, устроив там сборище, весьма напоминавшее шабаш. Что касается парней, они распутывали цепь, орудуя при этом ломиками из кованого железа, большими, как берцовые кости. Цепи положили на пол рядом с ней. Они выглядели так, словно из них только что вырвался некто, кому повезло много больше, чем девушке. Женщины вышли и вскоре вернулись, неся кувшин с водою, кружку, черствый каравай черного хлеба (от которого, похоже, откусить кусок было бы столь же трудно, как от степной черепахи). Они поставили кувшин и кружку на стол, рядом положили хлеб. Кто-то притащил соломенный тюфяк и оставил рядом со стулом; при этом селяне, похоже, прикинули, как далеко Кенди сможет добраться, будучи прикованной к столу. "Воспользуйся их страхом" . Но для этого ей бы пришлось сделать нечто действительно страшное, причем настолько жуткое, чтобы все пятеро опрометью выбежали из комнаты. Что Кенди могла? Нервы веснушчатой были в таком состоянии, что единственное, чего она желала, это чтобы ее оставили одну. И она не предприняла ничего. Кенди слышала, как повернулся в замке длинный железный ключ, как заскрежетало о камень железо, когда запирали дверь на засов, ? массивный кованый брус опустился в свои гнезда.
Кенди окинула взглядом библиотеку. Глиняный кувшин был полон воды. Кружка имела скол и была покрыта грязным налетом. Хлеб оказался действительно каменным. К нему не прилагалось ни ножа, ни масла. На столе для нее оставили подсвечник с небольшим огарком, которого, ясное дело, не хватит на всю ночь.
В библиотеке царила почти полная тишина; ее нарушало лишь позвякивание цепи, когда девушка ерзала на стуле. Сперва за обеими дверьми, где-то далеко от них, еще слышались голоса; долетали они и через приоткрытое окно ? то посылали в ее адрес проклятия те, кто рискнул выйти во двор. Но вскоре они ушли, и тишина окутала все и вся.
Положив голову на стол, Кенди попыталась уснуть, но тщетно: ее стали душить слезы. То, как сильно они лились, буквально потоком , поразило девушку. Так продолжалось какое-то время; наконец дошло до того, что она ощутила боль в мышцах лица, живота и плеч. Кенди очень хотела есть, но глядя на тот кирпич, который ей оставили вместо хлеба, девушка понимала, что ей остается только умереть.
"Доверься и учись" пронеслось у нее в голове. Других бы это напугало слышать голоса в голове, но не Кенди. Ведь, когда ты знаешь, что тебя убьют, то перестаешь удивляться. Кенди решила все же попробовать осилить этот кусок хлеба, она протянула руку, нащупывая на столе подсвечник. Где-то должны быть спички? Ах да, вот же они. Девушка чиркает одной из них о ножку стола, и фосфор вспыхивает.
Где она очутилась? Это совсем не та библиотека, где Кенди недавно погрузилась во тьму. Конечно, в ней все те же четыре стены, двери, полки, открытое окно. Но стол? что стало с ним? На прежнем столе находились пустой опрокинутый кувшин, кружка со сколом, черствый хлеб и огарок свечи. Кто-то, должно быть, прокрался сюда и оставил на столе блюдо, посреди которого восседает пара жареных фаршированных голубей, они еще теплые, источают благоухание? Чего же? Ах, ну конечно, тимьяна и вишни! А по краям тарелки выложен картофель, посыпанный зеленью и приправами! А еще на ней спаржа. Настоящее чудо, куда более вкусное, нежели манна и корзины, полные рыбы.
Хоть перемена поразила Кенди, она все-таки принялась за еду. Голод есть голод, а тут есть чем его утолить.
С жадностью набросившись на еду, девушка не сразу заметила, что столовые приборы серебряные. Вилка тяжелая-претяжелая, с массивною ручкой, украшенной затейливым узором, ? скипетр, а не вилка!
В библиотеке вместе с Кенди остались четыре крепких мужчины, три женщины и еще двое деревенских пареньков. Двое мужчин крепко держали ее за руки, в то время как остальные расставляли стулья вдоль стен, оставив посередине лишь большой прямоугольный дубовый стол да еще один стул рядом с ним. Женщины ? косматые, нечесаные толстухи ? сгрудились в дальнем углу, устроив там сборище, весьма напоминавшее шабаш. Что касается парней, они распутывали цепь, орудуя при этом ломиками из кованого железа, большими, как берцовые кости. Цепи положили на пол рядом с ней. Они выглядели так, словно из них только что вырвался некто, кому повезло много больше, чем девушке. Женщины вышли и вскоре вернулись, неся кувшин с водою, кружку, черствый каравай черного хлеба (от которого, похоже, откусить кусок было бы столь же трудно, как от степной черепахи). Они поставили кувшин и кружку на стол, рядом положили хлеб. Кто-то притащил соломенный тюфяк и оставил рядом со стулом; при этом селяне, похоже, прикинули, как далеко Кенди сможет добраться, будучи прикованной к столу. "Воспользуйся их страхом" . Но для этого ей бы пришлось сделать нечто действительно страшное, причем настолько жуткое, чтобы все пятеро опрометью выбежали из комнаты. Что Кенди могла? Нервы веснушчатой были в таком состоянии, что единственное, чего она желала, это чтобы ее оставили одну. И она не предприняла ничего. Кенди слышала, как повернулся в замке длинный железный ключ, как заскрежетало о камень железо, когда запирали дверь на засов, ? массивный кованый брус опустился в свои гнезда.
Кенди окинула взглядом библиотеку. Глиняный кувшин был полон воды. Кружка имела скол и была покрыта грязным налетом. Хлеб оказался действительно каменным. К нему не прилагалось ни ножа, ни масла. На столе для нее оставили подсвечник с небольшим огарком, которого, ясное дело, не хватит на всю ночь.
В библиотеке царила почти полная тишина; ее нарушало лишь позвякивание цепи, когда девушка ерзала на стуле. Сперва за обеими дверьми, где-то далеко от них, еще слышались голоса; долетали они и через приоткрытое окно ? то посылали в ее адрес проклятия те, кто рискнул выйти во двор. Но вскоре они ушли, и тишина окутала все и вся.
Положив голову на стол, Кенди попыталась уснуть, но тщетно: ее стали душить слезы. То, как сильно они лились, буквально потоком , поразило девушку. Так продолжалось какое-то время; наконец дошло до того, что она ощутила боль в мышцах лица, живота и плеч. Кенди очень хотела есть, но глядя на тот кирпич, который ей оставили вместо хлеба, девушка понимала, что ей остается только умереть.
"Доверься и учись" пронеслось у нее в голове. Других бы это напугало слышать голоса в голове, но не Кенди. Ведь, когда ты знаешь, что тебя убьют, то перестаешь удивляться. Кенди решила все же попробовать осилить этот кусок хлеба, она протянула руку, нащупывая на столе подсвечник. Где-то должны быть спички? Ах да, вот же они. Девушка чиркает одной из них о ножку стола, и фосфор вспыхивает.
Где она очутилась? Это совсем не та библиотека, где Кенди недавно погрузилась во тьму. Конечно, в ней все те же четыре стены, двери, полки, открытое окно. Но стол? что стало с ним? На прежнем столе находились пустой опрокинутый кувшин, кружка со сколом, черствый хлеб и огарок свечи. Кто-то, должно быть, прокрался сюда и оставил на столе блюдо, посреди которого восседает пара жареных фаршированных голубей, они еще теплые, источают благоухание? Чего же? Ах, ну конечно, тимьяна и вишни! А по краям тарелки выложен картофель, посыпанный зеленью и приправами! А еще на ней спаржа. Настоящее чудо, куда более вкусное, нежели манна и корзины, полные рыбы.
Хоть перемена поразила Кенди, она все-таки принялась за еду. Голод есть голод, а тут есть чем его утолить.
С жадностью набросившись на еду, девушка не сразу заметила, что столовые приборы серебряные. Вилка тяжелая-претяжелая, с массивною ручкой, украшенной затейливым узором, ? скипетр, а не вилка!
Nosotros una tribu
..... Но когда Кенди взялась за кувшин ? теперь этот уродец стоял у нее под рукой, ? то ощутила его тяжесть: он оказался наполнен до краев? А кружка перевернута кверху дном. Рядом с нею стоит другая, теперь это настоящий кубок, поблескивающий в свете свечи. Кенди налила? но не воду ? это вино!
Кенди начала размышлять обо всех этих странных явлениях, о тенях, о внезапном и бесшумном появлении множества вещей ? и вдруг увидела, что на дальнем конце стола, там, куда почти не ложится свет свечи, навалены? книги . Она больше ни в чем не могла быть уверена. Что, если их снял с полок все тот же милосердный тюремщик, принесший еду? Кенди встала и, преодолев боль в том месте, где ногу охватывали кандалы, ? боль, которую она на какое-то мгновение приняла было за крысиный укус, ? потянулась за ближайшей к ней книгой: раскрыла ее, и уже на фронтисписе перед ней предстал тот же знак, что она видела на серебряных столовых приборах и на тарелке: большая буква ?Э? и сидящая в ней жаба. Интересно, кто мог пометить эти фолианты столь странным экслибрисом? А кроме того, кто бы? тут она наклонила страницу так, чтобы на нее получше падал свет, ? кто смог бы нарисовать от руки и раскрасить его на каждом из, по-видимому, очень многих томов? Работа весьма тонкая, ничуть не хуже, чем на тех средневековых манускриптах, которые в прежние времена так любовно переписывали и украшали монахи. Таких книг было множество, в каждой из них Кенди читала о разных пытках и казнях, которые начинались еще со средневековья. И все было бы ничего, если бы Кенди не чуствовала все эти казни на себе каждой клеточкой своего тела. Но одна история ее поразила больше всего, а вернее не история, а пророчество:
"На 13 день 13 тысячелетия будет убит благородный юноша своими же родственниками. Проснувшись в могиле он проклянет сам себя на верное служение Дьяволу и станет одним из величайших демонов. Покорителем человеческих чувств, своей внешностью он разобьет немало сердец, но не сможет ответить даже на самое малое чувство. И не будет пощады всем, кто станет на его пути". Кенди несколько раз перечитала пророчество, но ее не хотело покидать странное чувство:
"Энтони" прошептала она
- Что надо?- донеслось из-за угла.....
Кенди начала размышлять обо всех этих странных явлениях, о тенях, о внезапном и бесшумном появлении множества вещей ? и вдруг увидела, что на дальнем конце стола, там, куда почти не ложится свет свечи, навалены? книги . Она больше ни в чем не могла быть уверена. Что, если их снял с полок все тот же милосердный тюремщик, принесший еду? Кенди встала и, преодолев боль в том месте, где ногу охватывали кандалы, ? боль, которую она на какое-то мгновение приняла было за крысиный укус, ? потянулась за ближайшей к ней книгой: раскрыла ее, и уже на фронтисписе перед ней предстал тот же знак, что она видела на серебряных столовых приборах и на тарелке: большая буква ?Э? и сидящая в ней жаба. Интересно, кто мог пометить эти фолианты столь странным экслибрисом? А кроме того, кто бы? тут она наклонила страницу так, чтобы на нее получше падал свет, ? кто смог бы нарисовать от руки и раскрасить его на каждом из, по-видимому, очень многих томов? Работа весьма тонкая, ничуть не хуже, чем на тех средневековых манускриптах, которые в прежние времена так любовно переписывали и украшали монахи. Таких книг было множество, в каждой из них Кенди читала о разных пытках и казнях, которые начинались еще со средневековья. И все было бы ничего, если бы Кенди не чуствовала все эти казни на себе каждой клеточкой своего тела. Но одна история ее поразила больше всего, а вернее не история, а пророчество:
"На 13 день 13 тысячелетия будет убит благородный юноша своими же родственниками. Проснувшись в могиле он проклянет сам себя на верное служение Дьяволу и станет одним из величайших демонов. Покорителем человеческих чувств, своей внешностью он разобьет немало сердец, но не сможет ответить даже на самое малое чувство. И не будет пощады всем, кто станет на его пути". Кенди несколько раз перечитала пророчество, но ее не хотело покидать странное чувство:
"Энтони" прошептала она
- Что надо?- донеслось из-за угла.....
Последний раз редактировалось Maluenda 08 июн 2008, 09:46, всего редактировалось 1 раз.
Nosotros una tribu
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 17 гостей