Фанфики Анюты

[Anuta]

Lucciola, это старые фанфики. Смотри первый пост в этой теме.
Таранто в Италии.

[Anuta]

Глава 4. Жена ушла.

Терри открыл чернильницу. Сюзанна? Ее можно понять... После стольких лет инвалидного заточения она оказалась на свободе, снова почувствовала себя человеком. Ну, увлеклась немного, с кем не бывает. Возомнила себя звездой киноэкрана, в реальности лишь озвучивая некоторые небольшие роли. Это можно перетерпеть ? рано или поздно она одумается, и тогда он вернется в театр. Но вот сейчас? Кем бы он мог работать сейчас? Терри положил перед собой лист бумаги и засунул в рот кончик пера. Ему почему-то вспомнилось детство, беззаботные школьные дни с неопределенным будущим, и мучавший тогда вопрос ?Кто же я на самом деле??. Он ненавидел себя за эту неопределенность, проклинал сам факт своего рождения, чувствуя себя лишним на этой планете, отвергнутым ребенком, занозой в мозгах мадам Грандчестер и отца. Никому не нужный, всем мешающий хулиган, он постоянно доказывал им это. Да, вот такой я! Но каждый день перед сном, отложив в сторону книгу и погасив лампу, он погружался в волшебный мир фантазий, где был таинственным героем в плаще и маске, появляющимся всегда там, где кому-то нужна была помощь. Его все любили, и многие были обязаны жизнью, но никто не знал, что за маской скрывается человек, презираемый ими, незаслуженно отвергнутый, забытый ими мальчик. Он придумывал эти сказки для себя и жил в них, воображая мельчайшие детали каждого происшествия, каждое произнесенное слово, каждый жест. Он придумывал эти истории всю ночь, засыпая под утро и досматривая их во сне. А потом отец отправил его в колледж Святого Павла и там он встретил девушку, узнавшую в хулигане героя и указавшую ему самому на реальность этого образа. Кенди...
Терри и сам не заметил, в какой момент начал все записывать. Воспоминания ложились на бумагу ровными черными строчками, заставляя быстрее биться сердце. Он взял новый лист, потом еще один. К утру стол был завален исписанной бумагой, а Терри спал, положив на них голову, и видел счастливые сны.
Однако счастливые сны имеют отвратительную привычку оставлять после себя легкий привкус потери, и, проснувшись, Терри собрал все бумаги в пачку и пошел к камину. Долой несбыточные мечты ? будем жить настоящим! Но с листов на него смотрела Кенди, та, прежняя, живая Кенди из колледжа Святого Павла, и он не решился их сжечь, а вместо этого бережно убрал в ящик письменного стола и запер на ключ, затем подошел к окну. Просыпающийся город светился современными электрическими огнями. Он жил какой-то своей жизнью, постепенно набирая скорость, и насущные вопросы нового дня уже ждали своего часа.
В тот день пришло письмо. На конверте не было обратного адреса, но почерк, хоть немного изменился, но был узнаваем. Само письмо маленькое, всего три строчки: Пожалуйста, не пытайся меня искать. Не сейчас. Когда-нибудь мы обязательно снова увидимся, ведь еще целая вечность впереди. Кенди.
Всего три строчки, но в них и прощание, и улыбка, и обещание вечности. Терри медленно опустился на стул и задумчиво приписал внизу листка:
Не надо, милый, не ищи меня
Позволь судьбе пролиться между нами.
Что значит, мальчик, эта жизнь твоя
Пред вечности зелеными глазами?
В самом деле, если Кенди и он, действительно, так крепко связаны, то время не имеет над ними власти, и когда-нибудь, может быть за пределами времени, но они будут вместе. А эту жизнь надо прожить так, чтобы не было стыдно. Терри усмехнулся сам себе, знала бы Кенди, какой полет мысли вызвали в его сознании простые с виду слова. Она пытается делать вид, что все хорошо, не хочет причинять ему неприятностей своим горем, справляется с ним самостоятельно через работу, через заботу о людях. Она идет своим путем, в котором ему, к сожалению, нет места. А у него своя жизнь и ответственность за жизни близких. Когда-то давно, еще до свадьбы с Сюзанной, после встречи с Альбертом, он думал приблизительно так же. Теперь же у него есть еще и дети. Он просто немного заблудился в своих желаниях, сделал по жизни крюк, чтобы вернуться к началу. И как тогда, сердце снова наполнила сладкая печаль. Но вместе с ней и радость: вечность же, вечность впереди!

Жена ушла под новый год. В дверях сказала, что у них в киностудии ночной корпоратив. Терри вспылил:
- Это теперь так называется? А ты подумала обо мне, о детях, в конце концов? Чем он такой хороший, чтобы ради него бросать нас в новогоднюю ночь?
- Терри, о чем ты говоришь? Это просто корпоративная вечеринка.
- Не ври мне! Я не слепой! Слишком уж ты полюбила свою киностудию последнее время. И деньги откуда? Пальто вот это? Шляпка?
? Терри! ? Сюзанна попыталась его обнять, - это только одна ночь, завтра я снова буду с вами.
- Завтра! ? усмехнулся муж, - да кому ты нужна завтра, - он грубо оттолкнул ее к дверям, - убирайся к черту! И можешь больше не возвращаться!
Она все-таки ушла. Ушла и не возвращалась целую неделю. Позвонила один раз, узнать как дети и сказать, чтобы не беспокоились.
- А тебе какое дело, как дети, ты же развлекаешься! ? Терри отшвырнул телефонную трубку, он был зол на жену, ему было безумно обидно, что она оказалась настолько легкомысленной. Он злился каждый раз, когда врал детям, что мама ненадолго уехала и скоро вернется. Он устраивал праздник, дарил подарки, улыбался и дурачился, хотя на душе скребли кошки. Через неделю поздно вечером Сюзанна вернулась. Вернулась, чтобы сообщить, что хочет развестись.
- Очень мило, - Терри прошел на кухню, сел за стол, подперев рукой подбородок и посмотрел на жену деланно скучающим взглядом, - слушаю тебя внимательно и терпеливо, - она была ему неприятна, само ее присутствие вызывало в нем чувство брезгливости, - расскажи мне для начала, какие твои дальнейшие планы? С кем ты собираешься жить? Я его знаю?
- Нет, - Сюзанна опустила глаза и слегка покраснела, - он немножко похож на тебя внешне, но...
- Но лучше? ? попытался помочь ей супруг.
- Нет, не то, чтобы лучше.. ? она замялась, подбирая слова, - просто он любит меня, а ты -нет.
Вот, вот она расплата за годы притворства и лицемерия! Сердце не обманешь, как не старайся. Терри как-то сразу смягчился.
- Сюзи, солнышко, ну пойми, ведь дело не в том, кто кого любит, а в том, что мы с тобой уже вместе черт знает сколько времени, и в том, что у нас дети растут. Неужели ты можешь взять и просто так все разрушить?
Тут уже Сюзанна не выдержала:
- Что разрушить? Разве что-то было? Разве не ты говорил мне, что хочешь уйти? Разве не ты постоянно узжаешь в Чикаго? Разве... ? она почти плакала, - ...я хотела, как лучше, хотела отпустить тебя, хотела, чтобы ты был счастлив. Это так ужасно было жить с тобой и знать, что ты все время думаешь о ней, что ты жалеешь меня и только. Я не могла отпустить тебя раньше, а теперь могу. Теперь ты свободен, можешь с чистой совестью ехать в Чикаго, устраивать свое счастье!... Ну что ты на меня так смотришь? Не смотри на меня так. Я не могу с тобой больше. Мне тяжело с тобой, я задыхаюсь, и... я уже не могу вернуться, потому что...
Терри пожал плечами:
- Я понимаю.
Вот только почему ему вдруг стало так грустно. Вся злоба, вся обида, ревность и даже брезгливость ушли куда-то, вытесненные огромным комом растущей в груди грусти.
- Пойду погуляю.
Терри долго шел без цели по ночному заснеженному городу, наблюдая, как в окнах один за другим гаснут одинокие огни. С улицы жизнь за этими окнами казалась теплой и уютной. А у него в доме неуютно. Как ни стараешься, а все равно неуютно. И есть ли вообще у него теперь дом? Ни семьи, ни работы ? ничего, только снег на голову падает. Он натянул на нос шарф. Интересно, что сейчас делает Элеонора Бейкер? Почему в его жизни нет Элеоноры Бейкер? Почему она не интересуется его успехами, не сидит с внуками, как все нормальные бабушки? Ноги сами шли к дверям ее дома. В окнах горел свет, и раздавались громкие пьяные голоса и смех. Терри постоял немного, прислушиваясь, вздохнул и пошел дальше. Здесь его не поймут.
Чувствуя, что замерзает, он свернул в какое-то захолустное кафе и взял виски. Странно, но в голове не было никаких мыслей, решительно никаких. Терри залпом опустошил стакан и тупо уставился на пустое дно.
- Еще.
- Извините, мистер, но мы закрываемся.
- Да как всегда! Дайте мне хоть бутылку с собой, что ли, холодно же на улице.
А потом он оказался в каком-то парке. Здесь не было домов, зато были темные тяжелые деревья, ровно постриженные кусты и много-много мягкого нетронутого снега. Терри растянулся в сугробе и закурил. Снегопад кончился, на небе показались звезды.
- А хорошо-то как! Джульетта, это звезды! Смотри скорей, две самых ярких звездочки, спеша по делу с неба отлучиться, просят твои глаза покамест посверкать. Ах, если бы глаза ее на деле переместились на небесный свод! При их сияньи птицы бы запели, принявши ночь за солнечный восход. Орган и звезды, кажется, я счастлив! Орган? А, посмотрю потом. Сейчас лениво... вечность ? это звезды...
- Мистер Гранчестер! Мистер Гранчестер! Проснитесь, скорее, проснитесь, Вы же замерзнете! ? кто-то несильно, но упорно тряс его за плечо.
Он нехотя открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на лице будившей его девушки. Она не была похожа ни на кого из тех, кого он знал.
- Ты кто? Быть может, ангел смерти? ? слова прозвучали невнятно и как будто со стороны. Терри поморгал и сощурится, разминая мимические мышцы и пытаясь сообразить, где он находится.
- Наконец-то вы проснулись! ? облегченно вздохнула незнакомка, - давайте, я помогу Вам встать, - она протянула ему свою ладошку. Он попытался схватиться за нее, но не мог поймать ? рука не поднималась. Ему было так неудобно за свое расслабленное непослушное замерзшее тело, пока девушка тянула его за куртку то с одной стороны, то с другой. Наконец, ей удалось его посадить.
- Я позову кого-нибудь, - перед его носом мелькнули полы серого пальтишка.
- Этого еще не хватало, - пробурчал мужчина, - сейчас весь город соберется вытаскивать из сугроба Терруса Гранчестера, - он попытался подняться. Один раз, другой. Наконец, ему это удалось, он прошел два шага к ближайшему дереву и прислонился к стволу. Тут вернулась его новая знакомая в сопровождении высокого мужчины.
- Ну, надо же, священник, тот самый - удивился Терри, - пропал я, теперь опять исповедаться заставит.
Эти двое подхватили его под руки и конвоировали в сторону ближайшего собора.
?Так вот откуда орган, - догадался пострадавший, - оказывается, я ночевал в приходском саду?
- Ты помяни мои грехи в своих молитвах, нимфа.
- Вы что-то сказали? ? отозвалась девушка.
Он наклонился к ее уху и повторил:
- мои грехи в своих молитвах помяни.
Она тихонько рассмеялась:
- обязательно помяну, не беспокойтесь.
В соборе было тепло и светло. Звучала тихая музыка, на первых рядах сидели какие-то люди. Терри с облегчением опустился на одну из скамеек.
- Откуда в храме люди в эту ночь?
- Так праздник же сегодня, - улыбнулась его спутница.
- Я принесу Вам чаю, - предложил священник, удаляясь.
Терри, морщась, растирал замерзшие конечности.


- А я ведь был здесь где-то год назад, молился. Просил у Бога, чтобы полюбить жену и от нее навек освободиться. Не думал я, что выйдет точно так. И сам не знал, чего желал ? дурак.
Девушка сочувственно посмотрела на него, но тему развивать не стала:
- А Вы всегда говорите стихами?
- Нет, не всегда, а только, если пьян бываю. Не до конца еще я протрезвел, хоть и стучу от холода зубами.
- А я Ваша большая поклонница. С самого детства, - она покраснела.
Терри повернул к ней голову и улыбнулся:
- А сколько ж лет тебе, подруга?
- Восемнадцать.
- А со священником что связывает вас? Сестра или жена ему?
- Какой Вы любопытный!
- Да, вот такой бываю иногда.
- Нас ничего такого не связывает, - ответила собеседница, - просто я часто ходила раньше в этот храм.
Она размотала длинный шарф и встала, чтобы снять пальто. Под серым пальто оказалась такая же серая кофточка. Девушка была худенькая и небольшого роста. Длинные каштановые волосы заплетены в тугую косу, вытянутое бледное личико покрыто веснушками, синие глаза смотрели внимательно и немного печально.
- Я хотела посвятить себя служению Богу в монастыре, а отец Тимоти посоветовал мне поехать поучиться сначала в церковную школу. Сказал, что я слишком необразованная для монахини, - она стыдливо улыбнулась, - благодаря ему я учусь сейчас в школе при монастыре Св.Антония. Приехала поблагодарить.
- И убегаешь из монастыря в театр? ? оживился бывший актер.
Застигнутая врасплох, она снова покраснела. Терри понравилось заставлять ее краснеть, он даже согрелся и уже хотел сказать еще что-нибудь эдакое, когда отец Тимоти принес чай.
Увидев священника, Терри замахал руками:
- Нет, исповедаться сегодня я не стану!
- Да кто ж Вас заставляет, - пожал плечами пастырь, ставя перед ним напиток, который оказался вовсе не чаем, а вином, разбавленным горячей водой, - согреетесь и идите домой.
- Спасибо, лучше я пока останусь с вами.
- Мне кажется, он потерял жену, - вмешалась девушка.
- Кто тянет за язык тебя, миледи? ? зашипел на нее Терри.
- Простите, - потупилась она, - я неправа.
- Мария, присмотри пока за ним, - невозмутимо подхватил ритм настоятель, - мы после мессы с ним поговорим.
Он вышел к кафедре и поднял руки, призывая прихожан к молитве ? все встали, кроме Терри.
- Ты собираешься молиться? ? спросил он свою соседку. Ответа не последовало. - Как это скучно! Я пока посплю.
Когда месса закончилась, и народ стал расходиться, Терри проснулся и огляделся по сторонам. За высокими створчатыми окнами уже начинало светлеть. Он тоже встал и стал пробираться мимо Марии к выходу. Она пропустила его:
- Уже уходите?
Мужчина оглянулся на нее, но ничего не ответил и вышел на улицу.
- Ушел, - вздохнула девушка, опускаясь на скамейку. И тут заметила на полу коричневый шарф, - забыл, надо вернуть, - она подхватила вещицу и выбежала за двери.
Террус стоял на крыльце и любовался восходом. Он его фигуры веяло такой одухотворенностью, что Мария не решилась заговорить и просто встала рядом. Яркие солнечные лучи осветили свежевыпавший снег, заставляя его поблескивать и искриться, как на рождественской картинке.
- Я так рад, что живу, - вдруг произнес мужчина, потом повернулся к оторопевшей девушке и, поймав ее взгляд, добавил лукаво, - благодаря тебе.
Его глаза были подобны синему омуту, и на мгновение Марии показалось, что она плывет в этой синеве куда-то в другие миры, скрытые за радужной оболочкой их создателя. Испугавшись, она отвела взляд, покраснела и поспешно проговорила:
- Вы забыли свой шарф.
- Я вообще-то еще не собирался уходить, - задорно отозвался ее собеседник, - но если уж ты его принесла, - он обмотал шарф вокруг шеи, - может, погуляем немножко?
- Да, - обрадовалась она, - я только оденусь. Вы ведь не уйдете без меня? Нет?
- Я подожду здесь, - пообещал он.
У Терри было хорошее настроение. Сложившаяся ситуация забавляла его. Он улыбнулся заснеженным деревьям:
- В конце концов, жизнь только начинается, так интересно наблюдать, что будет дальше.
Девушка вернулась очень быстро, застегивая на ходу пальто.
- Мне очень любопытно, - признался ее спутник, меряя шагами мостовую, - что заставило такую молодую особу задуматься о монастырской жизни? Несчастная любовь?
Ее щеки в очередной раз покрылись румянцем:
- Ну и это тоже...
- Тоже? ? переспросил мужчина, - значит, мотивов было больше? Впрочем, может, я лезу не в свое дело? Если не хочешь, можешь не рассказывать.
- Вам я расскажу, - стыдливо улыбнулась собеседница, - я это сделала назло родителям.
- Назло? Зачем? ? Терри едва сдержал улыбку.
- Мои родители очень хотят выдать меня замуж за миллионера. Светская элита, приемы, этикет ? вот будущее, о котором они мечтают для своей дочери. Мне всегда твердили, что я должна быть утонченной и очаровательной, чтобы завоевать сердце подходящего мужчины. А я всегда была тихой и трусливой, ни одеться не умею, ни преподнести себя. Родители очень сердились.
- А кто твои родители? ? полюбопытствовал Терри.
- Папа ? адвокат, мама ? кассир.
- Мне кажется, они хотят от тебя чего-то нереального, - покачал головой ее слушатель.
- Вот и я им об этом говорю, - эмоционально отозвалась Мария, - а они и слушать не хотят. Они очень обрадовались, что я пошла в церковную школу, потому что надеются, что там из меня сделают леди.
- То есть о своих дальнейших планах ты им еще не сообщала?
Она отрицательно покачала головой.
- Нехорошо, - шутя пожурил ее Терри, - хотя, знаешь, мне кажется, монастырь ? не самое лучшее решение для тебя. Есть много других замечательных занятий в жизни.
- Например, театр, - подхватила она, и глаза у нее загорелись, - я мечтала о театре с того самого момента, как папа впервые привел меня туда. Мне было лет 11, кажется, а Вы играли Цезаря. Запомнила, что Цезарь и невеликодушье ? несовместны, - она хихикнула, - Я понимаю, что совсем не гожусь для театра ? ни красоты, ни таланта, но как-нибудь поближе подобраться к этому волшебному миру всегда было моей мечтой.
Терри окинул ее оценивающим взглядом, пожалуй, да, для театра в ней чего-то не хватало, то ли шарма, то ли элементарной уверенности в себе.
- А попробывать никогда желания не возникало? ? поинтересовался он, уже догадываясь об ответе.
- Возникало, но родители и слышать об этом не желали, а я не знала, как подступиться, куда, к кому? А вот теперь Господь послал мне Вас, ? взволнованно продолжала она, - я никогда не думала, что когда-нибудь смогу вот так запросто разговаривать с Вами. Это чудо какое-то, правда?
- Возможно, - пожал плечами мужчина, - вот только не знаю, чем я могу тебе помочь?
- Ой, мне уже того, что я с Вами тут гуляю достаточно на много лет вперед, - воодушевленно отозвалась девушка, - хотя... если Вы позволите мне писать Вам иногда письма и... если бы я могла хоть одним глазком заглянуть за кулисы, - она закусила губы в ожидании ответа на такую смелую просьбу.
Терри невольно рассмеялся, никогда раньше он не общался со своими поклонницами, и не представлял их себе иначе, как визжащую толпу, представляющую опасность для здоровья и жизни. Теперь же ему было очень приятно почтительное внимание со стороны этой девушки, он почувствовал гордость за то, что смог завоевать такое внимание, гордость за свое артистическое прошлое, и еще какую-то извращенную радость от того, что сейчас он ее разочарует.
- Писать ? пиши, пожалуйста, - ответил он медленно, - я даже могу пообещать, что буду читать твои письма, а вот с кулисами, боюсь, ничем помочь не могу. Я больше не имею никакого отношения к театру. Я больше не актер.
- Как? Почему? ? глаза девушки расширились от ужаса, - Скажите, что это неправда!
Он развел руками:
- Извини...
- Не извиню, - упрямо заявила она, - Вам нельзя, ни в коем случае нельзя бросать играть, потому что театр без Вас ? это уже не театр. Я не представляю себе театра без Вас.
- Ну почему же? ? возразил ей Терри, - есть и другие прекрасные актеры.
- Потому что это кощунство! Иметь такой талант и не дарить его людям. Это просто несправедливо! Вы не имеете на это права!
- О как! ? отозвался мужчина, снимая ее ручки со своей куртки, - а на личную жизнь я имею право?
- Да-а, - несколько ошарашенно протянула Мария, - имеете, конечно.
Терри как-то сразу расхотелось с ней дальше разговаривать. Вылить то, что наболело, не позволяла гордость, а переводить разговор на другую тему казалось бесполезным занятием, да и времени жалко стало на болтовню.
- Благодарю за прогулку, но мне пора, - он сделал рукой прощальный жест и, ничего больше не объясняя, зашагал прочь.
Девушка молча смотрела ему вслед. Она чувствовала себя виноватой.

[Anuta]

Глава 5. Возвращение.

Терри быстро шагал по направлению к дому, и постепенно до него начала доходить вся прелесть сложившейся ситуации. Ведь, если Сюзанна решила устроить свою жизнь с другим человеком, то его ничего не держит здесь. Он может ехать в Чикаго, этот быстро растущий город ? столицу всего нового, открыть там свой театр, и может быть...От этого ?может быть? Терри подпрыгнул на ходу и зацепившись рукой за фонарный столб, прокружился вокруг него. Да! Он ? великий актер станет великим режиссером. А почему бы и нет? У него есть, что сказать людям. И никаких больше закрытых входов для публики. Пусть в театр ходят все, кто хочет.
Воодушевленный красивыми мечтами он вернулся домой около полудня в очень хорошем настроении. Его встретили дети. Радостно, шумно, задорно все трое повисли на отцовской шее.
- Папа! Папа пришел! Я люблю тебя, папочка!
Красивые мечты подернулись туманом. Встретят ли они его так же, если он будет приезжать раз в месяц? Вряд ли... Чужой человек, которого он даже никогда не видел, будет собирать с ними кубики, играть в мяч, рассказывать сказки, водить в школу. А будет ли? Вдруг он не сможет любить чужих детей? И они останутся забытыми. Мысль эта тонкой струной зазвенела в сознании. Что же делать? Восемь лет назад, когда упавший прожектор решил его судьбу, он был уверен, что это навсегда. Он верил, что победит свое глупое сердце, так бездумно рвущееся на свободу, привыкнет, обустроится, вытерпит. И он ведь и в самом деле победил его, преодолел череду искушений, научил свое сердце ценить тех, кто рядом. А Сюзанна? Ее мучают сейчас те же демоны, те же сомнения. Ей надо помочь.
- А где мама? ? расстерянно спросил он.
- Она спит, мама спит, мама у себя, она устала, ? все три голоса звучали одновременно.
Оставив маленьких озорников, Терри аккуратно вошел в спальню. Сюзанна, свернувшись калачиком, лежала у самого края большой кровати. Губы поджаты, между бровей сосредоточенная складочка.
- Тоже всю ночь не спала, - пожалел ее супруг.
Он сел рядом.
- Сюз, я хотел тебе сказать... Прости меня... прости за мои сомнения, за равнодушие, за частые отлучки... я думаю, мы имеем право на еще один шанс. Я готов ждать тебя столько сколько нужно. Подумай еще разок, пожалуйста.
Он поцеловал жену в лоб и вышел из спальни. Сюзанна накрылась одеялом с головой, она плакала.

После обеда Терри снова пошел в храм.
- Я хотел бы с Вами поговорить, - обратился он к настоятелю.
- Я внимательно слушаю, - отозвался отец Тимоти, предлагая присесть.
- Меня мучает один вопрос... В Чикаго живет маленькая девочка, которая мне очень дорога, почти как родная. Ее родители сейчас в разводе, и отец, имеющий больше средств, отсудил ребенка у матери и не дает им видеться. При этом в семье отца живут две женщины, как бы это сказать, не очень порядочные, имеющие с матерью девочки старые счеты. И я боюсь, как бы они не вымещали свою ненависть на ребенке. В таком случае ее жизнь может быть очень нелегкой. Как Вы думаете, могу я тут чем-нибудь помочь? Мне бы очень хотелось что-нибудь для нее сделать.
- Боюсь, что ничего не можете, - вздохнул священник, - а если и можете, то не стоит. У каждого свой путь, свои уроки. У вас ? свой, у девочки этой ? тоже свой. Единственное, что Вы можете делать, это молиться за нее, чтобы Господь помог ей вырасти хорошим человеком и защитил от чужого зла.
- Тогда помолитесь за нее Вы, пожалуйста, я не умею, - повесил нос Терри, - а я пойду, - что-то в этом духе он и ожидал услышать, но все ж надеялся, - да, и еще... ? он порылся в кармане куртки и извлек оттуда сложенный в четыре раза листок, - передайте это Марии, если увидите ее, это мой адрес, она хотела писать.
- А как девочку зовут?
- Катерина.

Следующий месяц прошел, как в тумане. В качестве временной работы, Терри взялся писать рецензии на новые пьесы для ?Театрального вестника?, принес откуда-то печатную машинку и теперь сидел дома и стучал по клавишам. Когда же у него не было настроения для рецензий, он вставлял в машинку чистый лист и печатал совсем другой текст, навеянный личными переживаниями и размышлениями над человеческими характерами. Сюзанна все чаще стала появляться дома, занималась хозяйством, общалась с детьми. Это было как-то странно: они встречались каждый день, жили в одном доме, имели общих детей, вместе с которыми ходили в парк, в музеи, на аттракционы ? как идеальная семья, и не было между ними вражды и неприязни, но в то же время была огромная дистанция, сокращать которую никто из них не решался. Они договорились подождать два месяца, прежде, чем что-то окончательно решать, и теперь честно ждали. И каждый раз, сталкаваясь с женой, Терри невольно напрягался. Мысль о том, что женщина, ради которой он стольким пожертвовал и столько сделал, ? его женщина ? может принадлежать кому-то другому, будоражила воображение. Ему хотелось прижать ее к стене, стиснуть, так чтобы кости затрещали, и сорвать с губ каждый чужой поцелуй; быть жестоким, грубым и нежным ? быть единственным и главным мужчиной в ее жизни, хозяином, покровителем и мужем. Но она была рядом и недоступна, еще его и в тоже время чужая, и это бесило его. Он и сам не подозревал, что способен на такие чувства к Сюзане
Да, он желал ее, быть может, даже приковав цепями или придушив, как Дездемону, но чувство собственного достоинства не позволяло ему применять силу. ?Это всего лишь собственнический инстинкт? - успокаивал он сам себя и в глубине души надеялся, что она все-таки уйдет, а он начнет жизнь сначала. И зачем только он предложил ей подождать, зачем предоставил ей право выбора? Сердце подсказывало, что так правильно, поэтому он терпел.

Ожидание развязки скрашивали письма от Марии. Она писала почти каждый день практически ни о чем: о себе, о жизни в монастыре, об окружающих людях. Ее письма были живыми и непосредственными, и почему-то всегда повышали настроение. Терри даже отвечал на них иногда. Она писала, что извиняется за резкие слова, и что, наверное, у него были причины бросить театр, и она его не осуждает. И что, даже если он не будет больше играть, она уверена, что он обязательно прославится в чем-то другом, потому что он чудесный и талантливый человек, и она искренне восхищается им. И что для нее огромное счастье было встретить его и иметь возможность писать ему эти письма.
Ее восхищение было как раз тем, что помогало ему чувствовать себя нужным, хорошим и уверенным в себе, ведь после череды неудач очень легко почувствовать себя неудачником, особенно, если привык к этому с детства, а этой девушке он понравился даже пьяный, а значит, не так уж и плох. Он писал ей про себя всякие гадости, но они почему-то тоже вызывали в ней только восхищение.
Письма Марии поддерживали в Терри надежду, что он примет любой поворот судьбы и сумеет решить любую проблему и принять правильное решение - что он на это способен, раз она в него верит.
Кенди тоже в него верила, хотя он часто сомневался, что заслуживает этого, ведь Кенди также и многого требовала от него, и он все время боялся ее разочаровать.
Здесь же было иное чувство. Отношение к нему Марии постепенно перетекало из поклонения кумиру в уважение к старшему брату. Для нее все, что он делал, было хорошо. Как ни странно, одно с успехом заменило другое, и как-то утром, бреясь перед зеркалом, Терри с удивлением обнаружил, что вспоминая Кенди, больше не испытывает душевной муки, и воспоминания не ранят сердце, а спокойно лежат в верхнем ящике стола, как свершившийся факт.
Да, его по-прежнему беспокоила ее судьба, да, он желал ей счастья, но потребности в ней больше не было, он мог жить без нее, своими силами, сам по себе, и жизнь при этом не теряла смысла.

Как-то раз, оказавшись с женой наедине на кухне и будучи в хорошем расположении духа, Терри решил нарушить многодневное молчание и распросить ее о своем сопернике.
- Ты что-то часто дома последнее время, проблемы в киностудии? - начал он почти издалека.
- Я ушла из киностудии, - спокойно ответила та, помешивая манную кашу.
- Вот как? А как же твоя большая любовь?
- Он оказался мерзавцем, - грустно улыбнулась Сюзанна, - сказал, что хорошенько поразмыслив, пришел к выводу, что ему не нужна жена-калека, да еще с тремя детьми.
?Как все быстро закончилось?, - подумал Терри, - Ты сильно переживаешь?
- Да нет, - пожала плечами Сюзанна, снимая кастрюлю с приты, - сама же виновата, что поверила ему.
- И что ты думаешь делать дальше? ? поинтересовался супруг, он жалел ее и восхищался ее самообладанием, сам не зная, радует или огорчает его непорядочность соперника, - я имею в виду нас. Считай, что я тебя простил.
- Я не изменила своего решения и все еще хочу развестись, - хладнокровно отозвалась женщина, нарезая хлеб.
- Все равно хочешь уйти? Но куда ты пойдешь? Как будешь жить? На что?
- Я это все уже обдумала и полагаю, что наша жизнь несильно изменится. Ты же не бросишь нас и будешь нам помогать?
- Ну, в общем, да, конечно...
- Зато мы оба будем свободны и сможем найти себе кого-нибудь более подходящего. Ты ведь согласишься со мной, что мы не самая лучшая пара?
- Ну, глядя на тебя, думаю, что и не худшая, - ухмыльнулся Терри.
- Но я ж тебе изменила?
- Ну, этого вслух ты могла и не произносить, - поморщился муж и встал, ? пойду, позову детей завтракать.
Последующие дни Терри внимательно присматривался к Сюзанне. Она, несомненно, повзрослела. Что стояло за ее решением разойтись? Не нагулялась или стесняется его? Скорее второе. Вероятно, она чувствует себя очень плохой девочкой, которая безвозвратно разрушила с таким трудом завоеванный когда-то мир. Предлагаемая ею схема отношений, хоть и звучала заманчиво, однако выглядела не жизнеспособной, по-детски наивной, фактически продолжая мучение для обоих. Но злиться на нее Терри больше не мог. В Сюзанне он видел ребенка, который пострадал от собственной ошибки и чьего-то похотливого коварства. И потому сдался первым.
В тот день на улице была оттепель, за окнами весело стучала капель. Комната Терри располагалась на верхнем этаже под самой крышей.
Закончив вечерний туалет, Сюзанна выключила в спальне свет и залезла под одеяло. Он вошел тихо, без стука, по-кошачьи пристроился за ее спиной.
- У меня потолок протекает, я потесню тебя сегодня.
Она повернулась... В комнате было темно ? ничего не видно, и Терри невольно вздрогнул, когда через несколько мгновений ее рука скользнула по его волосам, а губы неуверенно отыскали рот. Он не заставил себя ждать. Как же, оказывается, он по ней соскучился! Все в ней, даже недостатки, было хорошо знакомым и родным. Как будто домой вернулся.
Язык прикосновений часто бывает гораздо информативней слов. Этой ночью Терри узнал все мучавшие жену противоречия, скрываемую нежность и боль. Все это адресовано ему?
- Терри, ты самый благородный, самый добрый и самый замечательный человек на этой планете! - ответила Сюзанна на незаданный вопрос, - спасибо тебе за все.
- Пожалуйста... родная. Жаль только я не знаю того, с кем ты меня сравниваешь. Хотелось бы с ним поговорить.
- А я не сравниваю.

Ну вот, в общем, на настоящий момент и вся история. Возможно, они протянут вместе еще лет восемь, пока дети не вырастут. Возможно, Терри вернется в театр. Возможно, Мария передумает идти в монастырь и после окончания школы устроиться к ним работать няней, ведь она очень любит детей. И, может быть, Кенди найдет Альберта и тот воссоединит их с Кэт. И у всех все будет хорошо. Возможно...

2007-2009

[Anuta]

Майский карнавал
мистический этюд

Пейринг - нет
Размер - мини
Без ограничений



Часы били полночь, за окном бушевала гроза, а в уютной атмосфере клуба двое молодых людей играли в бильярд.

[Anuta]

В этот весенний вечер на улице бушевала настоящая гроза ? редкое для Лондона явление. Порывы холодного мокрого ветра сотрясали оконное стекло, как будто хотели разбить его и ворваться в светлое помещение клуба. Здесь за бильярдным столом сошлись в поединке два человека, похожие, как братья: одинаковое выражение лиц, свободно спадающие на плечи волосы, остроумные реплики. Один, постарше, был выше ростом и светловолос, спокойный взгляд его голубых чуть прищуренных глаз внимательно и дружелюбно изучал противника. Второй был моложе и гораздо более импульсивен, казалось, игра увлекает его сильнее, чем соперника, он играл с азартом, перед каждым ударом красивым театральным жестом закидывал за локоть плащ, заправлял за ухо каштановые пряди и едва заметно и хитро улыбался. Силы были равны, игра велась в ничью, пока на столе не остался один единственный шар.
- Альберт, а давай пари? ? предложил тот, что помоложе, - если выиграю я, ты уедешь в Африку и займешься там своей научной работой, а я здесь пока позабочусь о Кенди. А если выиграешь ты, я уйду из колледжа, отправлюсь в Америку и не буду мозолить вам глаза.
- А ты уверен, что хочешь такое пари, Терри? ? удивился его соперник, - я и так не собирался вмешиваться в ваши с Кенди отношения.
- Так будет гораздо честнее, - отозвался молодой человек, погасив сигарету, - ты ведь не просто так приехал в Лондон? Ведь ради нее же? ? он пристально посмотрел на товарища.
- Ну, хорошо, - согласился тот, - по рукам, мой ход, - он прицелился и ударил. Терри затаил дыхание. Несколько раз шар отрикошетил от стенок и остановился на самом краю лунки.
- Ну что ж, придется мне видно ехать в Африку, - развел руками молодой человек, - бей!
- Слишком просто, - расстроился Терри и небрежно толкнул кием шар. К огромному удивлению обоих, шар перелетел через лунку и упал на пол. В этот момент сильный порыв ветра распахнул окно, и острые струи дождя резанули теплое пространство помещения, заставив противников временно забыть об игре, чтобы закрыть ставни.
Когда же они вернулись к столу, чтобы закончить игру, то обнаружили, что упавшего шара нигде нет.
- Может, на улицу улетел, - предположил Терри.
- Вряд ли, - засомневался его друг, - но, как кончится дождь, пойдем посмотрим. А сейчас давай считать, что это судьба, и что выбирать, кому из нас уехать, а кому остаться, должен не бильярд, а девушка. Как думаешь?
- Пожалуй, - согласился молодой человек, - послезавтра в колледже майский карнавал, ты собираешься пойти?
- Да, - кивнул Альберт, - Кенди прислала мне приглашение, я обязательно приду.
- Тогда, до встречи на маскараде, - махнул рукой Терри и направился к выходу.
- Подожди, пока дождь кончится...
- К черту дождь, - он открыл входную дверь, впуская в зал холодный ветер. Шум разбушевавшейся стихии заглушил слова прощания.

На майском балу они встретились снова.
- Мой был первый удар, значит за тобой первый танец, - пообещал другу Альберт.
- Но я что-то не вижу Кенди, - Терри крутил головой в попытке отыскать в толпе танцующих знакомую фигурку, - в комнате для размышлений ее тоже нет.
- Ее непросто будет узнать, - подмигнул ему собеседник, - у нее хорошая маскировка.
- Я поищу ее в парке, - юный Гранчестер быстро скрылся в тени деревьев.
Он действительно нашел ее в парке, когда она переодевалась в Джульетту, и они провели вместе несколько незабываемых минут. И вот он кружит ее под звуки далекого вальса и смотрит ей в глаза, и не замечает ничего другого вокруг. ?Кенди, я подарю тебе мой мир, я подарю тебе поэмы и пьесы, написанные лучшими литераторами и поэтами, самые красивые из моих фантазий, лучшие образы из тех, что создала человеческая культура. С тобой мы проживем десятки и сотни разных жизней, ни в одной из которых тебе не будет скучно?. Кенди смотрела ему в глаза и видела в них рыцарские поединки и сказочные сюжеты, горячие слова и упоительные чувства, и этот мир манил ее, звал в свои объятия, обещая головокружительные полеты и будоражащие сердце эмоции. Кровь горячей волной обожгла ей лицо, всей душой она хотела с ним в этот прекрасный мир, которым он жил и грезил, и который заставлял так гореть его глаза. Как когда-то у Энтони.
- Энтони...
- Ты что-то сказала?
Они поссорились. Он убежал, а она заплакала от острого чувства потери.
- Кенди, - позвал ее тихий и спокойный голос.
- Мистер Альберт! - девушка бросилась к старому другу.
Он молча держал ее в своих объятиях. ?Ты плачешь, малышка. А я хотел бы подарить тебе радость, мудрость деревьев, силу ветра и терпение воды. Если бы я мог наделить тебя той душевной силой, которая поднимает человека над миром пустых страстей, приобщая к великому и целому, к истокам мироздания. Если бы я знал этот путь и мог показать его тебе. Ты была бы свободна?. А Кенди чувствовала себя в его руках защищенной. Она слышала шум водопада и треск горящих в костре поленьев, и ощущала, как по телу разливается тепло и покой. Если бы так было всегда.
- Я провожу тебя на карнавал, - предложил мужчина.
Они шли рядом, а Кенди вовсе не была уверена, что хочет на карнавал. Слишком хорошо и спокойно ей было сейчас. Слишком привлекательной казалась тишина после всех переживаний. Но вот они вошли в зал и слились с толпой танцующих.
Внезапно как будто с порывом ветра к дверям подъехал всадник на белом коне. Уверенным шагом вошел он в зал, и все расступились, уступая ему дорогу. Он подошел к Кенди и протянул ей руку, приглашая на танец. Она приняла приглашение. Что-то в нем казалось неуловимо знакомым, почти родным, но, сколько она не напрягала память, а все равно не могла его узнать.
- Кто ты? ? наконец спросила она.
- Милая Кенди, - одновременно знакомый и незнакомый голос, - я хочу поздравить тебя с днем рождения, - он достал из-за пазухи белый бутон, и на глазах изумленной публики бутон раскрылся в его руках в розу небывалой красоты.
- Энтони! ? ахнула девушка, внезапно разглядев его черты.
- Тебя ждет много людей, и много жизней предстоит спасти, нельзя терять времени, идем со мной! ? он расправил крылья и, крепко обхватив девушку за талию, взлетел с ней к потолку и исчез. Вместе с ним исчезла и Кенди.
Доставая бутон, Энтони выронил бильярдный шар, который покатился по полу и остановился у ног мистера Альберта. Тот поднял шар и задумчиво покрутил его в руках.
- Мы с тобой оба проиграли, - сказал он подошедшему Терри и протянул потерянную вещицу.
В момент, когда обе руки коснулись шара, тот рассыпался белыми розовыми лепестками, а молодые люди оказались на перекрестке. Позади был Лондон, а впереди у каждого своя дорога. Одна из них была обвита плющом и уходила далеко за горизонт, другая терялась в бесконечной череде театральных декораций.
- Кенди ушла искать свой путь, пора и нам прощаться, - Терри протянул руку старшему товарищу.
- Когда-нибудь мы обязательно встретимся вновь.

Часы били полночь, за окном бушевала гроза, а в уютной атмосфере клуба двое молодых людей играли в бильярд. Терри поднял упавший на пол шар и улыбнулся:
- Предлагаю ничью.
- Согласен. Заходи завтра ко мне в зоопарк ? чайку попьем.
- Непременно приду, спасибо.

[Anuta]

Двойная жизнь
Пейринг: Альберт/Кенди
Размер: макси
Статус: 13+

44297485c71
http://pleer.net/tracks/44297485c71
История одинокого человека. Семейная сага Эндри

Содержание.
Часть 1. Откуда корни растут.
Часть 2. Уильям Альберт.
Часть 3. Навстречу людям и друг другу.

[Anuta]

Часть 1. Откуда корни растут.


Глава 1. Джейсон
Семья Эндри, переехав в Америку из Шотландии в первой половине 18 века, к началу гражданской войны имела довольно крупные земельные угодья, активно используя на них труд наемных рабочих и невольников. Как и все шотландцы, они гордились своим кланом и чтили память предков, хотя и называли себя американцами. Клан их, однако, был невелик. К началу 19 века в Вирджинии сохранилась только одна семья Эндри. Одна нуклеарная ячейка: родители и четверо детей.
Старший - Уильям - был похож на отца, немного медлителен, тучен и важен, и наследовал большую часть его состояния. Второй ? Джейсон - более походил на мать ? быстрый и точный, он с детства удивлял своих консервативных домочадцев удивительной живостью ума, расчетливостью и бережливостью. В семье он был дипломатом, и частенько управлял ситуацией, несмотря на свое второе положение по старшинству. Открытый взгляд его светлых глаз располагал к доверию, прямая осанка и самоуверенный вид вызывали уважение сверстников, в среде которых он проводил свои первые сделки, обменивая одни безделушки на другие с неизменной выгодой для себя. Его младшая сестра Гризель, аккуратная и педантичная, тоже неплохо соображала в области математики, и мечтала выйти замуж за купца. А младшая была настолько тиха и незаметна, что история даже не сохранила ее имени.
Гражданской войны отец не пережил. Эта война подкосила не только его финансы, но и здоровье. К этому времени Уильям Эндри уже вел все его дела, он был женат, имел двух дочерей. Гризель как и мечтала, вышла замуж за купца и, путешествуя с ним в его торговых делах, была вполне довольна своей судьбой. Младшая их сестра жила вместе с Уильямом и заботилась о доме и старой матери. А вот Джейсона в этой семье видели редко. Он был занят совсем не земледельческими делами.
Джейсон Эндри работал в Нью-Иоркском банке, параллельно занимался бизнесом и играл на бирже. Скупал и продавал все, что было не лень, акции, золото, банковские билеты. Незадолго до войны он в сотрудничестве с Уильямом МакГрегором открыл прибыльное кожевенное производство. Прельстившись быстрым заработком и презирая своего менее поворотливого товарища, Джейсон долгое время обманывал его, выводя прибыль из компании на счет своего банка. После обнаружения обмана, Макгрегор вышел из предприятия, предпочтя небольшую денежную компенсацию огласке, сильно обиделся на Эндри и больше никогда не участвовал в партнерских программах. Джейсон продолжал дело единолично и успешно, но недолго, паника на бирже 1857 года привела его предприятие к банкротству.
Похоронив отца молодой предприниматель свою долю наследства вложил в банковское дело, небезосновательно полагая, что у землевладельческой истории Эндри будущего нет.
И он оказался прав. После завершения войны победой северян и отмены рабства, землевладение перестало приносить былую прибыль. Уильям Эндри не решился менять свой образ жизни, всей семьей переехал в Мексику, куда новые правила еще не дошли и купил там кукурузные плантации. А Джейсон перебрался жить в Чикаго, считая этот город будущим центром финансового мира Америки из-за быстроразвивающихся путей сообщения и мечтая стать основателем новой империи Эндри.
Открыв сеть банков в Чикаго, Д.Эндри занимался финансированием транспортных и строительных предприятий. В то время по всей стране строили сетку железных дорог. Строительство их сильно зависело от банковских учреждений, кредитовавших железнодорожные компании. Многочисленные акционеры и держатели облигаций железнодорожных компаний не могли эффективно контролировать деятельность менеджеров. А потому вместо акционеров такими предприятиями часто управляли банкиры. Д.Эндри умело оперировал денежными средствами и скоро имел почетные места в совете директоров нескольких железнодорожных компаний. Но железные дороги были не единственным интересом магната. Он интересовался также и судоходными перевозками и сталелитейной промышленностью. Отличительной особенностью его была способность убеждать собеседника в неопровержимости своих доводов. В финансовых кругах Д.Эндри пользовался хорошей репутацией умелого руководителя.
В личной жизни однако ему не очень везло. Женщины, вызывавшие в нем влечение, оказывались слишком доступными и быстро надоедали ему. Причиной тому было все тоже свойственное ему безотказное очарование. Вспыхнувшая в сердце страсть почти мгновенно и гипнотически передавалась ее объекту, а упрямая настойчивость никогда не оставалась безотказной. Таким образом, он попортил немало хороших девушек, отдавая им свой долг деньгами, а сам отчаялся уже обзавестись семьей, как все нормальные люди, потому что ни одну из них не хотел бы больше видеть рядом с собой.
И именно, когда он готов был махнуть рукой на бездарные поиски, судьба подарила ему новое знакомство, перевернувшее его взгляды.
Одно из транспортных предприятий свело его с английским лордом, и, будучи приглашенным к нему на обед, Джейсон познакомился с тремя его дочерьми, младшая из которых сразу же пленила его воображение безупречным цветом кожи, легким румянцем и лукавым блеском изредка поднимаемых на него изумрудных глаз. Две другие тоже были хороши собой, но они были обычны, как большинство знакомых ему девушек: они восхищались его остроумием, ловили каждое его слово, смеялись невпопад. В ее же взгляде читалось недоверие и легкая ирония. Совсем еще дитя, она, казалось, угадывала его мысли, и мысли эти веселили ее. Его это злило. Он считал себя самым умным человеком на свете, подобная ирония уязвляла его самолюбие, ему страстно захотелось обладать ей, доказать ей, что он сильнее, умнее, лучше, подчинить ее себе.
Джейсон остался в Англии еще на две недели и ежедневно посещал гостеприимную семью, вывозил всех трех сестер на прогулки. Лия ? предмет его новой страсти, как выяснилось, обожала ездить верхом, с радостью гуляла в саду, в парке. Среди деревьев под открытым небом она как будто распрямлялась и оживала. Ее глаза отражали солнечный свет также, как окружающая ее листва и трава. И к огромной досаде Джейсона, сердце ее было открыто только им, оставаясь безучастным его ухаживаниям.
Лорд догадался о намерениях молодого магната и в честь его отъезда устроил в своем имении бал. Чтобы соблюсти приличия и никого не обидеть, Джейсон танцевал первые два танца со старшими сестрами. Кроме того, его постоянно отвлекали разговорами, и он никак не мог поймать хрупкую девочку, радостно порхавшую по залу в атласном голубом платье с разными кавалерами. Наконец, ему это удалось.
- Вы очаровательны, - с восхищением шепнул он ей, прижимая к себе и начиная вальс, - мне надо поговорить с Вами.
- Ну так давайте поговорим, - улыбнулась она, освобождаясь из его объятий, - здесь неудобно, пойдемте.
Они вышли на балкон. Лия облокотилась на перила и обратила лицо к звездам. Джейсон встал рядом. В прохладном воздухе пахло садовыми цветами.
- Прекрасная ночь, - сказал мужчина.
- Да, - тихо ответила она, - о чем Вы хотели поговорить?
- Неужели не догадывайтесь? - слукавил он, пытаясь поймать ее взгляд.
- Нет, - просто ответила она, не поворачивая головы.
- Лия, - он взял ее за плечи и развернул к себе, сгорая от нетерпения, - Вы гораздо прекраснее этой ночи и прекраснее цветов в вашем саду, я люблю Вас с первого взгляда и не представляю своей жизни без Вас, - он притянул ее к себе, обдавая волной нежности и страсти. Подобная резкая атака еще ни разу не подводила его. Обладая природным магнетизмом и большим влиянием в обществе, он привык желать, будучи заранее уверен, что желание это всегда взаимно.
Девушка дернулась из его объятий, выгнулась как кошка и посмотрела на него холодными зелеными глазами:
- Вы слишком много лжете, я не могу обсуждать эту тему с человеком, который все время лжет, - отрезала она.
Это обвинение распалило его еще больше. Ни одна женщина еще не отвечала ему так! Да, он часто говорит неправду, но в мире больших денег без этого не выжить, и он никогда не чувствовал себя в этом виноватым, но сейчас... Сейчас необходимо, чтобы она поверила ему.
- Но ведь теперь я искренен, - воскликнул мужчина, крепко держа ее руки в своих, - пожалуйста, поверьте мне. Ну хотите, встану перед вами на колени?
Он опустился на колени, не отпуская ее рук и посмотрел на нее снизу вверх.
- Встаньте, пожалуйста, и отпустите меня, - попросила она, - не в Вашем положении стоять передо мной на коленях.
Джейсон отпустил ее руки и встал:
- Я вижу, Вы жестоки и не хотите помочь бесконечно страдающему человеку. ? с горечью промолвил он, - Что ж, прощайте, надеюсь, больше Вы меня не увидите.
Он повернулся уходить, но девушка окликнула его:
- Постойте! Я верю Вам.
- Что? - повернулся он с робкой надеждой во взгляде и скрытым торжеством в душе.
- Я Вам верю, - тихо повторила она, делая шаг назад. И тут же неожиданно ловко шмыгнула мимо него за дверь и, прикрыв ее, добавила сквозь образовавшуюся щелку:
-Давайте поговорим об этом позже, когда Вы точно определитесь, чего именно хотите от меня.
Джейсон остался на балконе один. Он размышлял. Восторженный пыл влюбленного человека говорил ему, что именно эту девушку он хотел бы видеть в качестве мисс Эндри. Он принял решение и пошел с ним к хозяину поместья.
Гостиная Дауссона была обставлена пышной мебелью в викторианском стиле. Пышная обшивка диванов и кресел в темно-розовой гамме с резными закрученными ножками и ручками производили впечатление ленивой роскоши. Излагая лорду суть своего вопроса, Джейсон не мог не подумать, что свое семейное гнездышко он будет обустраивать совсем в другом стиле.
- Лия? ? как будто удивившись переспросил хозяин, - странно, что именно Лия так заинтересовала Вас, что Вы решились просить ее руки. ? он облокотился на левую ручку своего кресла и говорил медленно, раздумывая над каждым словом. - Знаете, она еще слишком молода для замужества и довольно болезненна. Мне кажется, Вам подошла бы более взрослая женщина, - лорд волновался за младшую дочь, но человек сидящий сейчас перед ним внушал ему доверие. - Если Вы согласны подождать года три, и если она после этого захочет уехать с Вами, и позволит ее здоровье, я благословлю вас.
Вдохновленный грядущей перспективой, Джейсон плыл обратно в Чикаго. Теперь в его финансовые планы вошло строительство дома, обязанного стать его семейным гнездом. Теперь он наймет лучшего архитектора, купит самые красивые скульптуры, разобьет сад, а через три года въедет в этот дом со своей молодой женой и начнет новую жизнь. Мечты его оборвались довольно резко. Еще на корабле, прочитав газеты, он понял, что строительство дома придется отложить. На главном развороте под огромным заголовком "Чикаго в огне" красовался план объятого пожаром города. В день, когда Джейсон прибыл наконец в Чикаго и лично оценил весь объем разрушений, он разом поседел, так как потерял больше половины своего состояния.
Но несмотря на потери и разрушения, при правильном раскладе пожар сулил банкиру ощутимые прибыли. Чикаго горел три дня. За это время огонь уничтожил почти 2/3 города. Страховые компании разорились, банки объявили о своей неплатежеспособности, на бирже началась паника. Джейсон хорошо понимал, что положение это ненадолго. Что за паникой последует восстановление и будет огромное колличесво возможностей хорошо заработать. Но для этого требовалось сохранить хотя бы какое-то количество средств и доброе имя. Поэтому он первым заговорил о необходимости объединения Чикагской элиты для восстановления города, и приостановив многие предприятия, вложил все свои оставшиеся средства в эту программу.
По принятому проекту город решили отстраивать как современную метрополию, улицы в нем должны были пересекаться под прямыми углами, а дома и общественные здания возводиться из не сгорающих материалов. Хорошо поставленная кампания по восстановлению города привлекла сюда огромное количество инвестиций. В Чикаго деньги потекли буквально рекой, вся страна стремилась помочь потерпевшим бедствие. И через пару лет Джейсон купил участок земли на берегу оз.Мечиган и приступил к проектировке нового дома, планируя его самым красивым особняком на Золотом берегу.
Через три года, он, как и обещал, снова посетил семью лорда Даусона. Лия сильно изменилась за это время. Стала мягче, женственнее, элегантнее. Его встретила уже не 17-летняя насмешница, а спокойная миролюбивая леди. После обеда их оставили наедине.
Они сидели в беседке в саду и долгое время молчали. Мужчина любовался своей спутницей, она стала еще красивее, еще притягательнее, зеленые вызывающие огоньки ее глаз превратились в мягкий чарующий свет, обещающий уставшему человеку отдых в тени деревьев. Она и зелень вокруг нее казались неразделимы. "Надо будет обязательно посадить вокруг дома сад", - подумал Джейсон, - "В первую очередь сад". Привычная наглость почему-то изменила ему.
Лия первой нарушила молчание:
- У Вас очень нервная работа, - сказала она.
- Почему Вы так думаете? - обрадовался начатому разговору мужчина.
- Снег припорошил ваши волосы, - улыбнулась девушка, невольно протянув руку к его шевелюре, но не решившись дотронуться.
Джейсон поймал ее руку, прижал ладонью к своим губам. Она отдернула руку и покраснела.
- Лия, Вы выйдете за меня? - воспользовавшись ее смущением, спросил он.
- А Вы действительно хотите этого? - на всякий случай спросила она.
- Всем сердцем! - горячо заверил он, - я очень хочу этого, хочу увезти Вас в Чикаго, хочу жить с Вами в одном доме, растить детей. Я уже и дом начал строить, я покажу Вам, - он достал чертежи, - вот, здесь будет большая приемная, здесь спальни, а вокруг дома я велю разбить сад с фонтаном и засадить его цветами и деревьями. Вам нравится?
Лия молча смотрела на разложенные бумаги. Такой проект не оставлял никаких сомнений в серьезности его намерений. Америка всегда привлекала ее, да и мистер Эндри ей, по правде говоря,чем-то нравился.
В Чикаго Джейсон Эндри вернулся уже помолвленным человеком достраивать дом своей мечты.

[Anuta]

Глава 2. Новая жизнь в новом городе. Крушение надежд.

В 1876-м году миссис Эндри въехала в свой новый дом: огромный красивый дом на берегу озера, со всех сторон окруженный зеленым садом. В саду казалось, что вокруг никого нет, но стоило выйти за ограду, как тебя сразу же окружал большой город и такие же богатые и огромные дома. Аккуратные мостовые соединяли ворота каждого особняка с Мичиган-авеню - артерией, ведущей в сердце делового мира Чикаго. Лия выходила на мостовую и смотрела вдаль. Где-то там, в центре города целыми днями работает ее муж, в мире чужом, недоступном, жестоком. Живя в предместье серого Лондона, девушка представляла себе Новый Свет диким, необузданным, ярким, полным красок и очень просторным. Она читала о нехоженных лесах и диких прериях, по которым носятся стаи бизонов, и ветер клонит к земле высокие травы, о зеркальных озерах и снежных горах. Здесь почти ничего этого не было. Только озеро, светло-голубое, искрящееся - это было ее любимое место. Она подолгу смотрела на воду, на чаек, на паруса яхт, на красивые дома на побережье, представляя себе, что в этих домах живут благородные короли и веселые принцессы. Люди, живущие в них на самом деле, ей совсем не нравились. В Америке происхождение и титул, а значит и традиции, и воспитание значили очень мало. Высшим обществом назывались те, кто имел деньги, кто мог позволить себе жить вот в таком доме. Мужчинам приходилось все время работать, а их жены, дочери и сыновья развлекались приемами, покупками, катанием в открытых экипажах, их любимые книги были о моде и этикете, а выход на прогулку превращался в негласное соревнование по красоте платья и жеманности поведения.
И Лия загрустила. Все ее попытки поговорить с мужем заканчивались неудачей. Он не очень понимал, чего ей не хватает. С его точки зрения их жизнь была вполне удачной. У нее был дом и сад, у него целый горизонт новых возможностей для дальнейшего роста. Они давали приемы, по вечерам вместе катались в экипаже. Скоро у них должен родится ребенок. Строящийся новый современный город обещал им блестящее будущее. И только когда его жена слегла в болезни, Джейсон не на шутку испугался за ее жизнь и за жизнь ребенка.
- Моя жена серьезно больна, - поделился он как-то со своим партнером и другом мистером Легансом, - доктор посоветовал нам сменить обстановку. Он говорит, новые впечатления развеют ее, апатия пройдет и здоровье улучшится. Но она ничего не говорит, и ничего не хочет. Скажи, а вы с женой куда ездите отдыхать?
Мистер Леганс улыбнулся:
- Мы недавно построили летнюю виллу в Лейквуде, планируем осенью первую охоту. С удовольствием приглашаем вас с супругой к нам в гости. Там, по соседству, кстати, земля продается. И, Джейсон, доктор прав, ты слишком мало внимания уделяешь своей половине, я не решался тебе этого сказать, но вы женаты без малого год, а ты еще ни разу не вывозил ее дальше окрестностей города, сам все время где-то пропадаешь, а она ждет тебя в не родном городе не родной страны. Ничего удивительного, что ей грустно.

В Лейквуде Лие очень понравилось. Она с удовольствием гуляла по лесу, слушала шум водопада. Вместе с Джейсоном они осмотрели продающееся здесь угодья и виллу, решили купить эту землю под летнюю дачу, мечтали о конюшне и охоте. Лия хотела после рождения ребенка переехать сюда жить. Джейсон смотрел на эту идею скептически.
Роды были долгие и трудные, малышка Пона тяжело далась своей маме. И врач потихоньку сказал Джейсону, чтобы тот был аккуратен, потому что рождения второго ребенка его жена может не пережить. Все эти хлопоты и разговоры злили и утомляли мистера Эндри. Забота о ком-то кроме себя самого была чужда ему. Единственной настоящей его страстью была работа, и семья в его представлении должна бы помогать ему работать, а не наоборот. Та Лия, которую он несколько лет назад полюбил, дышала жизнью и излучала прохладу. Она затрагивала какие-то иные струны его души, наполняла светом и энергией. Теперь ей самой не хватало света.
Весной жена стала проситься в Лейквуд.
- Но вилла еще не достроена, - возразил мистер Эндри, но возразил довольно вяло, и когда она ответила, что готова жить в старом доме, если его правильно обставить, согласился их туда отвезти. Возвращался домой он один, раздосадованный тем, что его жена не полюбила город, который был для него всем. Да, он был влюблен в Чикаго, в этот молодой, энергичный, многообещающий город, собирающий к себе самых разных людей, мечтающих и целеустремленных. Город, в котором не было ничего невозможного.

Джейсон вошел в опустевший дом. Дом, который он строил для нее, мечтая о счастливой семейной жизни. Мужчина гнал от себя нахлынувшие воспоминания. Сейчас он переоденется и поедет в банк. Он снова будет работать, один.
Проходя мимо комнаты Лии, сквозь приоткрытую дверь он заметил какое-то движение, и аккуратно заглянул туда. Там, перед зеркалом, тихонько напевая, прихорашивалась какая-то женщина. На ней было зеленое бархатное платье Лии, открывающее спину и плечи. Это платье он подарил жене, но она надела его только один раз. Платье обтягивало идеальную фигуру незнакомки, подчеркивая плавные контуры бедер, которыми она очень эффектно покачивала, красуясь перед зеркалом. Она делала прическу, поднимала и укладывала, а потом снова роняла на изящно выгнутую спину тяжелую россыпь медного цвета локонов, явно получая от процесса несказанное удовольствие. Джейсон заглянул в зеркало, надеясь разглядеть ее спереди, она казалась ему знакомой, но он никак не мог вспомнить. Она заметила его в зеркале, и, сильно перепугавшись, повернулась.
- Ой, мистер Эндри, простите, простите меня, пожалуйста, я не хотела, я убиралась в комнате мадам и немножко увлеклась. Я не хотела ничего брать, я сейчас все уберу, - засуетилась она, сначала прижимая к груди, а затем положив на столик белый гребень, и так как мужчина молчал, добавила смущенно, - я - Нора, ваша новая горничная, я уже третий день у вас работаю, помните меня?
Да, теперь он вспомнил, он обратил на нее внимание позавчера, когда она разливала чай. Точнее, обратил внимание на форму ее груди, большего он тогда не разглядел. Он улыбнулся:
- Да, я помню, Вам очень идет это платье, только вот тут еще чего-то не хватает, - он прошел к туалетному столику, взял брошку и прикрепив к платью, отошел, любуясь, - вот, теперь то что надо, смотрите, - пригласил он ее к зеркалу. Нора повернулась к зеркалу, он встал сзади, чуть сбоку от нее. От его присутствия у нее по телу прошла дрожь, она смотрела в зеркало и ничего не видела, кроме расплывчатых силуэтов.
Он тоже был сильно взволнован. Она была слишком хороша.
- У тебя изумительная кожа, - он провел тыльной стороной пальцев по ее руке от плеча к запястью, - такая девушка, как ты, не должна работать, ты должна носить вот такие платья, ездить в кабриолете, украшать собой этот город. Ты очень красивая.... Посмотри на меня!
Нора неуверенно повернулась. Каким горячим ей казался воздух! Какой слабой собственная воля. Ей хотелось убежать, но не хотелось уходить. Она подняла на хозяина взгляд. В его глазах светились восхищение и забота. Он гладил ее волосы.
"Что я делаю?" - задавал вопрос он сам себе, целуя горячие губы, мягкую белоснежную шею, пухлые руки, но остановиться уже не мог.
"Я убегу" - думала она, но не двигалась с места.
- Ты веришь мне?
- Да.

Сожалел ли Джейсон о содеянном? Скорее нет, чем да. Во все времена были люди, привыкшие ни в чем себе не отказывать. Да, он знал, что поступает плохо, что церковная мораль и общественное мнение осуждают такие поступки, но зачем ограничивать себя, если можно получать от жизни максимум удовольствия? Поначалу голос совести говорил в нем, но хороший дипломат способен договориться даже со своей совестью. В конце концов, он ведь отвечает за свои действия, в этом мире он сильный человек, а сильным людям позволительно иметь маленькие слабости, которые он может оплатить.
Нора тоже была не так простодушна, как могло показаться вначале. Воспитанная приемными родителями в строгих церковных традициях, она не могла не замечать, как отличается от своих сводных братьев и сестер, что она гораздо ярче и красивее их. Она была уверена, что достойна лучшей жизни, светской, яркой, роскошной. Как и любая девочка, она мечтала о прекрасном принце на белом коне, который полюбит ее и увезет в свое королевство. Сватавшиеся к ней деревенские парни казались неотесанными и грубыми, и она отвергала одно предложение за другим, предпочитая работу горничной. Так она была ближе к манившему ее светскому миру, а в отсутствии господ воображала себя хозяйкой всего этого великолепия. Ее новый хозяин мистер Эндри сразу произвел на нее впечатление своей спокойной манерой держаться, сосредоточенным выражением лица, элегантным костюмом. "Настоящий джентльмен" - подумала она, наливая ему чай на несколько секунд дольше остальных. Случайная встреча в комнате хозяйки и внезапно вспыхнувшее между ними притяжение застали ее врасплох. Однако после, обдумывая в своей комнате сложившуюся ситуацию, она пришла к выводу, что ее положение не так уж и плохо, и в нем есть определенные выгоды. Сколько не мечтай, а выйти замуж за принца у нее был один шанс на миллион. А мистер Эндри был так похож на принца: красивый, умный, и главное - богатый. Конечно, нечего и думать, что такой человек, как он, когда-нибудь захочет жениться на такой девушке, как она, будь она хоть самой первой на земле красавицей, и даже если бы он не был женат, - Нора была реалисткой. Но и положение его любовницы сулило немало выгод. Красивые платья, роскошно обставленная квартира, путешествия - все это становилось возможным для нее теперь. Надо только не дать себя обидеть. Она подмигнула своему отражению в зеркале.
- Мы еще поживем.

Бурный роман длился два или три месяца, в течении которых красивая горничная продолжала радовать своего господина. Он наряжал ее, как куклу, возил по окрестным городам, показывал издалека красивые особняки, вкратце рассказывал об их хозяевах, она оказалась на редкость живой и подвижной, и каждый раз восторженно восклицала, когда видела что-то новое. Это забавляло его. Он восхищался ее способностью наряжаться и подбирать туалеты. Ей приятно было делать подарки. Она всегда повышала ему настроение, но всегда оставалась только милой игрушкой. Она это понимала и старалась быть ему интересной, привлекательной, красивой. От всей души восхищаясь своим возлюбленным, она все время оставалась настороже, и старалась узнать как можно больше о мире, в котором он жил.
По выходным Джейсон ездил в Лейкуд, следил за постройкой нового особняка, навещал жену и подрастающую дочурку. Держался он непринужденно, и его обычно чуткая супруга, в этот раз, по-видимому, ничего не замечала. Она выразила желание пожить на даче до середины осени. Обрадованный полученной свободой, Джейсон завел еще один роман на стороне. Теперь это была замужняя дама из высшего общества. Красивая, элегантная - типичная представительница светской элиты. Ее муж был клиентом банка Эндри. Она не раз приходила в контору вместе с мужем. Джейсон восхищался ее безупречным стилем, ее гордой осанкой, беспристрастным выражением лица. Завоевать такую было бы непросто и интересно. Каждый раз он провожал ее долгим пристальным взглядом, она же с деланным безразличием проходила мимо, хотя эти взгляды и не оставались для нее незамеченными. Ее муж всегда с уважением отзывался о банкире, и в разговоре с ним, как ей казалось, часто чувствовал себя неуверенно, в то время, как Эндри всегда был невозмутим и спокоен. Ей льстило внимание этого человека, и она невольно думала о нем, а когда он незаметно сунул ей записку с надписью "Отель Аллертон, фойе второго этажа, завтра в 2 часа дня", она была уже настолько в него влюблена, что с радостью пришла на это свидание. В тот же день он разочаровался в ней, за внешним фасадом не скрывалось ничего интересного.
Что побуждало его к подобным связям? Когда-то в молодости, все его отношения с женщинами были такими. Он думал, что ищет ЕЕ, единственную, которая бы его не разочаровала, он очень хорошо умел разгадывать людей, ему интересно было проникнуть в святая святых человеческой души, во многом, это объясняло его необыкновенное на людей воздействие и очарование. А интересовали его далеко не все женщины подряд, а только самые лучшие. Он был очень разборчив. Познакомившись с Лией, он подумал было, что нашел то, что искал. Точнее нашел ту, которую не мог разгадать, ту, рядом с которой ему было хорошо, к которой его влекла далеко не только чувственная страсть. И он верил тогда, что это навсегда. Но ее апатия, болезнь, рождение ребенка, и наконец, отъезд в Лейквуд, оставили его опустошенным, и заставили возобновить поиск. Это отнюдь не значило, что он разлюбил свою молодую жену. Ни в коей мере. Она по прежнему была дорога ему, по-прежнему манила его своей таинственной душой, просто сейчас ему было с ней трудно и хотелось чего-то более материального.

[Anuta]

Глава 3. Мадам Элрой. Щекотливая ситуация и споры о чести семьи.

Осенью в Чикаго приехала сестра с дочкой. Она была в трауре. Много лет путешествовала она вместе со своим мужем Элроем Флиттером в его торговых делах, была ему хорошим компаньоном и добрым советчиком. И вот он пропал без вести в том первом и единственном путешествии, когда она в ожидание рождения ребенка осталась ждать его дома. Еще год стойкая женщина продолжала дело мужа, в компании ее хорошо знали и полушутя с уважением именовали мадам Элрой. Но деловой мир в то время не очень-то жаловал в своей среде женщин, и дело не ладилось. Оставшись без заказов, она распустила компанию и переехала жить к брату в Чикаго. Будучи хорошо знакомым с ее мужем и его командой, и зная, что сестре это будет приятно, Джейсон тоже с улыбкой именовал ее мужским именем Элрой, и выделил им с девочкой комнаты в своем немаленьком доме.
Осмотрев свое новое жилище, Элрой сразу же стала распоряжаться в нем. Ее живая натура жаждала деятельности, и если не было другой, то она будет помогать брату вести хозяйство, тем более, что его жена оказалась к этому неспособна. Она произвела ревизию персонала и почти сразу заинтересовалась Норой. Ее возмутила эта женщина, ее красота, ее наглый взгляд и не двусмысленные изменения в фигуре.
- Ты замужем? - грозно спросила она служанку, оглядывая ее с головы до ног. Замужним женщинам не позволялось работать.
- Нет... - пробормотала испуганная Нора.
- Тогда что ты делаешь в порядочном доме в таком положении? - Элрой возмущенно ткнула ее в живот, - немедленно собирай свои вещи и проваливай отсюда!
- Никуда я не пойду без приказа мистера Эндри. Он меня нанял, ему меня и выгонять, - Нора дерзко взглянула на новую хозяйку.
Мадам Элрой сжала губы:
- Я поговорю с мистером Эндри, - и ушла, хлопнув дверью.
- Почему ты не уволил эту Нору? - допрашивала она брата, когда тот вернулся с работы, - ты что не понимаешь, что ее пребывание здесь бросает тень на твою репутацию?
- Понимаешь, родная, - Джейсон взял ее за локоть и проводил к дивану. Она сразу все поняла.
- Джей, ну ты же женатый человек, - пожурила она его, - у тебя уже дочь растет. Зачем тебе такие приключения? А? Уволь ее к чертовой матери, пусть сама разбирается со своими проблемами.
- Да не хочу я ее прогонять! - вспылил мужчина, - что я, негодяй что ли, по-твоему? И как у тебя язык поворачивается такое говорить!
- Но ведь она позорит нашу семью, что люди скажут, что в газетах напишут? - взмолилась сестра.
- Что я им продиктую, то и напишут, - буркнул тот и отвернулся, - меня только беспокоит, как к этому отнесется Лия.

Лия отнеслась к известию на удивление спокойно. Натура воздушная и мечтательная, она росла как цветок в саду, остро ощущая целостность мира и радость от своего в нем участия. Как и любому растению, для счастья ей нужен был свежий воздух и солнечный свет. И как розовый куст, дарящий свою красоту и аромат любому, кто способен ими восхищаться, так и она готова была дарить свою любовь тому, кому была необходима, будь то человек, животное или растение. Неправильно будет сказать при этом, что ей было все равно, кого любить, или что муж был ей полностью безразличен. Нет. Просто она принимала его таким какой он есть, не пытаясь чего-то требовать или что-то в нем менять. Она чувствовала, что была и еще будет нужна ему, и этого было достаточно, чтобы снисходительно относиться к его ошибкам, не осуждать и не обижаться. Когда Джейсон пришел к ней с повинной, готовый вымаливать прощение, она сразу заметила, что он лукавит, что настоящего раскаяния в его душе еще не было, и что правду он говорит только потому, что обстоятельства заставили, да и не всю правду, и ей стало жаль его и смешно одновременно. Большой ребенок, извиняющийся ради отмены наказания. Она чувствовала к мужу почти материнскую нежность, несмотря на то, что он был на 15 лет ее старше.
Объяснение проходило в саду на скамейке, на ковре желтых осенних листьев. Солнце двигалось к закату. Он что-то пытался убедительно говорить, она молча слушала.
- Я никогда и не ждала от тебя верности, - улыбаясь, ответила она на его тираду.
Мужчина с недоверием вглядывался в ее глаза, пытаясь угадать иронию.
- Я знаю, что для тебя это трудно и не сержусь на тебя, - жена взяла его за руку, убеждая в своей абсолютной искренности.
- Лия, ты - святая! - он встал перед ней на колени, обнял руками за талию и замер, удивляясь охватившим его необычным чувствам. И вроде и удалось ему подчинить ее себе, как он мечтал когда-то, и вот она его терпеливая и послушная жена. Но удовлетворения от этой власти он так и не получил. Да, когда он пришел сюда, он был уверен, что сумеет ее убедить, но вот так... Он ждал чего угодно: злости, упреков, слез, но не жалости. Да это и не была оскорбительная жалость, скорее сочувствие, мудрое приятие того, что уже невозможно изменить, и все же он немного оскорбился. На секунду он почувствовал себя нашкодившим щенком под рукой хозяйки. Она гладила его волосы...
- Если родится мальчик, будет у тебя наследник.

Родилась девочка. Седьмая девочка в клане Эндри. Согласно шотландским традициям продолжателями клана считаются сыновья и семьи сыновей. Дочери, выходя замуж, переходили в клан мужа. Поэтому отсутствие отпрыска мужеского пола в такой маленькой семье, как Эндри, грозило исчезновением фамилии. Уильям в Мексике сумел наплодить пятерых дочерей и ни одного сына, Лие врач запретил повторно рожать, поэтому решившись признать незаконного ребенка, Джейсон надеялся на мальчика, теперь же он даже смотреть не захотел на новорожденную, Элрой сказала, что сама ее воспитает, а Норе купили квартиру в Фарго, положили содержание 6 тысяч долларов в год и приличное приданное для устройства личной жизни.

Глава 4. Джордж.

Осенний рассвет окрасил сухую траву бескрайних полей в розовато-оранжевый цвет. Свет становился все ярче и наконец вспыхнул огненно-красными бликами в стеклах идущего на полных парах поезда. Из окна поезда восходящим солнцем любовался молодой человек. Ему не спалось, происходящее глубоко волновало его. Он помнил мать, когда она провожала его к поезду, идущему в Чикаго, обнимала, благословляла, совала узелок с хлебом и яблоками, просила быть осторожней, и его уверенность в себе росла. Джорджу на тот момент было уже 18. С юных лет он, старший сын, помогал матери содержать семью. Отец его - пьяница и волокита - денег домой почти не приносил, и семье часто приходилось жить в долг. Мать растила их в строгой дисциплине, воспитывая в детях страх перед Богом и уважение к библейским законам, приучая одновременно к экономии и порядку. К 18 годам Джордж в своем родном городе успел попробовать себя подсобным рабочим и в хлебопекарном деле, и в мануфактурном производстве. Но больше всего его привлекала бухгалтерия. Ему нравилось считать деньги. Окончив трехмесячные курсы бухгалтерского учета, еще три месяца он пытался найти работу, но безуспешно. Тогда и возникла мысль отправится на поиски счастья в Чикаго, где, если верить слухам, рабочих мест было в несколько раз больше, чем работников. Всего несколько часов на поезде - и он в западной столице. Уже виднелись вдали очертания города, вырисовывались силуэты фабричных труб. В свете утреннего солнца просыпающийся город казался волшебной сказкой. Прогрохотав колесами, поезд миновал мост, и через несколько минут нырнул под зеленый навес вокзала. Джордж прошел мимо суетящихся пассажиров и снующих туда-сюда носильщиков, мимо стоящих вереницей кэбов, и сразу направился в деловой центр. Поскольку весь его багаж состоял из одного маленького чемоданчика, а в кошельке было всего 4 доллара, он решил не тратить время на транспорт и гостиницу, а сразу же заняться поиском работы. Он шел мимо многоэтажных каменных зданий, периодически заглядывая в какое-нибудь из них с вопросом о работе, пока не остановился перед зданием одного из самых крупных в городе банков. После секундного колебания, молодой человек миновал крутящуюся стеклянную дверь и оказался в просторном зале, где туда-сюда сновали подтянутые служащие в черных костюмах и накрахмаленных рубашках.
- Извините, - остановил он одного из них, - я хотел бы поговорить с управляющим.
- Одну минуту, - отозвался тот и исчез.
Через несколько минут появился управляющий.
- Чем могу быть полезен?
- Я знаю бухгалтерию и хотел бы получить работу.
- Боюсь, что у нас нет сейчас для Вас работы, - ответил управляющий, окинув взглядом потертый пиджак юноши.
- Спасибо, извините, - вежливо ответил тот и развернулся уходить.
- Хотя... - управляющий почесал подбородок, - может быть Вы согласитесь первое время поработать курьером? Нам очень нужны курьеры. Шесть с половиной долларов в неделю.
Не в правилах Джорджа было отказываться от работы. Это была настоящая удача, что его в первый же день пригласили на работу и не куда-нибудь, а в банк. Теперь перед ним откроются такие возможности!

К 1889 году Джейсон Эндри разменял уже пятый десяток и страдал туберкулезом, поэтому его отношение к жизни немного изменилось. Его перестали занимать новые рискованные вложения и сомнительные проекты. Теперь он старался упрочить и упорядочить то, что имел. Среди его подчиненных остались только самые преданные и проверенные люди. Система работала и работала хорошо, принося стабильный, регулярный и весьма ощутимый доход, и мистер Эндри начал подумывать, кто будет руководить этим делом в случае его болезни или даже смерти, ему была неприятна мысль, что это будут чужие люди. Похоронив старого друга Леганса, Эндри теперь имел дело с его сыном. Рассудительный молодой бизнесмен ему очень нравился, и он втайне надеялся, что Пьер понравится также одной из его дочерей. Тогда можно быть уверенным, что его банковская сеть, его детище окажется в надежных руках и при этом останется потомкам. Дочери мистера Эндри Пона и Сара, а также их кузина Милли Флиттер учились теперь в Европе в церковной школе. Одногодки Пона и Милли уже второй год посещали колледж, Сара в этом году поехала в Европу впервые. Девочки были совсем разные: мечтательная Пона все время витала где-то в облаках, подвижная и деловая Милли, главный организатор пикников и вечеринок, таскала кузину всюду с собой, главным образом для компании, и несколько неуверенная в себе Сара, постоянно оглядывающаяся на общественное мнение. Сара не знала правды о своем рождении, для нее была придумана легенда, согласно которой ее матерью была младшая сестра мистера Эндри и мадам Элрой, уехавшая путешествовать куда-то в Россию и оставившая дочь на попечение брату, который удочерил племянницу. В этой легенде была доля правды: тихая и неприметная сестра Джейсона после смерти матери действительно уехала в неизвестном направлении, и никто о ней ничего не знал, правда случилось это задолго до рождения Сары. Девочка завидовала сестрам. У Поны были папа и мама, у Милли тоже была мама, а она, хоть и была окружена не меньшим, а иногда даже большим вниманием приемных родителей, так как те чувствовали себя перед ней немного виноватыми, но все же мамы своей никогда не знала. И почему-то всегда ей хотелось доказать, что она не хуже остальных. Впрочем, м-р Джейсон мало думал об этом. Сейчас девочки не представляли для него особого интереса.

В рабочем кабинете мистера Эндри было внутреннее окно с чуть затемненными стеклами. Через это окно председатель правления банка мог не вставая из-за своего стола видеть всех, кто входил к нему в приемную. Вошедший молодой человек заинтересовал его. Взрослое сосредоточенное выражение его лица как-то не вязалось с дешевым костюмом и худенькой фигурой юноши. Он был аккуратен с головы до ног, в его облике не было ни тени расслабленности и напускной самоуверенности, часто свойственной молодым людям, не было в нем также робости и нерешительности, характерной для людей его класса, входящих в приемную председателя правления центрального банка. В руках он держал пачку бумаг.
- Роберт, узнайте, кто этот юноша, - приказал м-р Эндри своему секретарю.
Тот вышел исполнять поручение и скоро вернулся с ответом:
- Это курьер из восточного отделения, сэр, он всего лишь принес отчеты. Прикажете отпустить?
- Нет, пригласите ко мне, - м-р Джейсон решил испытать молодого человека разговором.
Джордж вошел, представился, сел, когда предложили, на вопросы отвечал четко, развернуто и по существу. И чем дольше они беседовали, тем более симпатичным казался председателю молодой курьер. Держался он с достоинством, в темных глазах его светился ум и решительность целеустремленного человека.
"А этот парень совсем не дурен, из него вскорости выйдет неплохой предприниматель." - думал м-р Эндри, прикидывая, чем ему может быть полезен такой человек. Он ценил хороших сотрудников, и не хотел бы, чтобы талант юноши был использован конкурентами.
- Знаете, Джордж, я думаю, что смогу предложить Вам более достойную работу, чем та, которой Вы сейчас располагаете, - Эндри еще раз внимательно взглянул на собеседника: глаза молодого человека загорелись, но лицо осталось серьезным, - приходите завтра вечером ко мне домой, и мы все обсудим.
- Да, сэр.
Вечером следующего дня встреча состоялась и как-то так получилось, что Джордж, как это говорится, "пришелся ко двору". Мистер Эндри оценил его как человека умного, экономного и порядочного. На его взгляд, для того, чтобы добиться успеха как предприниматель и найти свою нишу в бизнесе, Джорджу не хватало амбициозности, зато из него со временем мог получится незаменимый помощник, верный и преданный служащий. Эндри взялся сам обучать юношу, и часто приглашал его в свой дом. Миссис Эндри молодой человек тоже понравился, она с удовольствием проводила время в его компании в ожидании мужа, когда, а это случалось довольно часто, тому случалось задерживаться.

В тот вечер, а это был теплый весенний вечер пятницы, приехавшему домой хозяину доложили, что мадам изволила уехать на дачу в Лейквуд в сопровождении Джорджа и велела передать, что рада будет, если мистер Эндри присоединится к ним в эти выходные.
Джейсон велел заложить экипаж и отправился в дорогу. Ему не понравилось такое своевольное поведение жены, ее распоряжение его сотрудником.
Их отношения были несколько натянутыми. После злополучного признания в неверности 13 лет назад, когда привыкший считать себя самым сильным человеком на земле мистер Джейсон вдруг почувствовал себя слабым и нехорошим, гордость мешала ему свободно общаться с супругой, ставшей причиной и свидетельницей его позора. Он чувствовал себя униженным и последующие годы вел себя с Лией холодно и высокомерно, диктуя свою волю и требуя подчинения. И теперь ему тоже хотелось поставить ее на место.

[Anuta]

Глава 5. Поворот.

Когда мистер Эндри приехал в Лейквуд, была уже глубокая ночь, и все спали. Он не стал никого будить.
Утром он проснулся довольно поздно. Солнце стояло уже высоко, за окном весело щебетали птицы. Не найдя никого в доме и позавтракав в одиночестве, Джейсон вышел в сад. Там тоже никого не было. Он пошел по садовой дорожке. Здесь все было чисто и подготовлено к новому лету: деревья окопаны и побелены, земля вспахана, над кустами работал садовник. Отчетливо пахло весной. Даже замученный делами, уставший, всегда занятый президент центробанка Чикаго не мог не почувствовать этого напряженного ожидания природы и не заразиться им.
К воротам подъехали два всадника. Лия легко соскочила на землю и передала поводья также спешившемуся Джорджу.
- Здравствуйте, мистер Эндри, - поздоровался молодой человек, проводя лошадей мимо хозяина.
- Зайди ко мне в кабинет через час, - коротко приказал тот, и обернулся к жене.
- Привет! ? улыбнулась она, - я попросила Джорджа сопровождать меня, надеюсь ты не сердишься? Вы вроде хотели обсудить какие-то дела?
Он сердился. Но она извинилась так просто и по-детски задорно, что он не смог ничего на это ответить. Она стояла перед ним растрепанная, тоненькая, в зеленой амазонке, заряженная весной и скачкой ? воплощение жизни и молодости. Казалось, время не имело над ней власти. Королевская осанка, изящно наклоненная голова, лукавый огонек в глазах. Что скрывается за этим светом? Какие чувства хранит в душе эта вечная девочка ? хозяйка леса? Чем она живет? И надо было что-то ей сказать, но слова, как нарочно, плохо приходили в голову.
- Ко мне сегодня приходил мистер Фильс, - зачем-то сказал он, - он собирается организовать НИИ нефти и газа в Чикаго. ? Джейсон запнулся: нет, не про это, не то хотелось сказать, - я хотел обсудить финансирование этого проекта с Джорджем... но... нет, я не сержусь... - закончил он, немного смутившись.
- Тогда погуляй со мной, - она тряхнула кудрями, разбрасывая вокруг зеленые блики, и потянула его за собой в сторону леса. Он пошел или даже почти побежал за ней в лес, чувствуя почему-то все возрастающую радость.

В лесу пахло свежей землей, под ногами хлюпали и исчезали тысячи мелких ручейков. Дубы и сосны после пережитой зимы стали как будто ярче и сильнее. Среди сухой прошлогодней травы тут и там вылезали маленькие зеленые росточки. Звонко щебетали воробьи. И уже немолодой банкир потихоньку становился просто человеком.
Поистине весна ? торжество жизни, образ сотворения мира и воскрешения. Даже самый черствый человек, как прошлогоднее дерево, пускает весной молодые зеленые росточки, которые пробиваются сквозь толстую кору условностей, ложных ценностей и чувства собственного достоинства, пробиваются к сущности, к душе человеческой. Если бы мы могли, как змея, сбрасывать кожу и полностью обновляться каждую весну. Но, к сожалению, такое счастье дано не каждому. Счастлив тот, кто пережил хотя бы одну такую весну до конца, кто не вырубил на корню свои зеленые росточки и не принес их в жертву корыстолюбию и алчности. Эндри повезло.
Они остановились на поляне, где их сразу окружили белки. Много белок. Они не знали ни стыда, ни совести, щебетали, танцевали, скакали вокруг, приставали к людям.
- У них сегодня праздник, - улыбнулась Лия, снимая с себя линяющую непоседу и сажая ее на ближайшее дерево.
Окруженный белками, Джейсон почувствовал себя десятилетним мальчишкой. Давно, очень давно, он вот так не радовался настоящему. Всегда какие-то планы, стратегии, размышления затмевали собой этот праздник одной минуты, вечной минуты жизни. Он приходил на природу отдыхать, он брал свой заслуженный отдых, чтобы с новыми силами вернуться к работе. Брал... владел.... обладал... но не жил, не задумывался о том, почему здесь так хорошо. И сейчас ему может быть впервые в жизни показалось, что все было напрасно. Что не нужны никому ни его деньги, ни его работа, что они только отвлекали его от самого важного. От того первичного, первобытного, вечного, что соединяет нас с Создателем, от этого пронзительного счастья. Почему одним дано, а у других отнимается? Почему одни никогда не расстаются с Богом, а другие могут прожить всю жизнь, даже не замечая вокруг солнечного света? Почему мистеру Эндри потребовалась вся его жизнь, чтобы сегодня на несколько мгновений вернуться в детство? Теперь он понял свою жену, и понял, что никогда не сможет владеть ею, да и не захочет этого больше. Только бы она была рядом, только бы это счастье не кончалось никогда.
На озере они спугнули стаю перелетных гусей. Все гуси, да и утки тоже, как по команде взмыли в воздух, разрезая его громкими криками и на минуту закрыв собой небо. Рядом в сухих прошлогодних камышах робко квакнула первая лягушка. Высоко над деревьями мелькнула гордая тень хищной птицы.

Всю следующую ночь и все выходные Джейсон был под впечатлением пережитого и полон высоких стремлений изменить свою жизнь. Ему вспомнился почему-то Уильям Макгрегор, особняк которого был недалеко от его дома, но который за много лет ни разу не посмотрел в его сторону, и захотелось помириться с ним. Вспомнились ему и другие хорошие незаслуженно забытые им люди. Он чувствовал свое родство со всеми, кто был ему знаком, так же как и с птицами на берегу. Он обнимал свою жену и говорил ей, что счастлив. А она улыбалась ему своей тихой мудрой улыбкой и целовала его.
Когда же выходные закончились, он снова уехал в Чикаго вместе с Джорджем, оставив Лию в Лейквуде одну. Однако всю неделю иногда вдруг пугал клиентов внезапной улыбкой или глубокой задумчивостью. Потом это прошло, он снова стал серьезным и всегда сосредоточенным, только в Лейквуд и к Лие его влекло теперь гораздо сильнее. Отложенные в памяти воспоминания манили возможностью повторения, но ничто не повторяется дважды и он постепенно забыл, что именно его манило, осталась только дурманящая потребность в чем-то, и он искал удовлетворения в жене, ее улыбке, ее ласках. Люди, с которыми он хотел помириться, были, к сожалению, снова забыты за грудой неотложных дел.

Глава 6. Наследник.

Вопреки предсказаниям врачей, после рождения сына Лия прожила еще целых 3 года. Малыш Вилли ? Уильям, как первый мужчина в роду Эндри, и Альберт ? по линии Даусонов ? унаследовал от отца упрямство и пренебрежение к общественным законам, а от матери ? неуемную любовь к природе. Рос он всеобщим любимчиком, и ни в чем не знал отказа. Все, кто был в поместье, считали своим долгом баловать юного наследника. Вместе с матерью чаще их можно было застать в Лейквуде, и мистер Джейсон, руководимый каким-то суеверным страхом, не спешил представлять сына свету.
В Лондоне в это время кипела жизнь. Пона и Милли за время обучения познакомились с двумя молодыми людьми из военно-морского колледжа и вскоре сыграли целых две свадьбы. Саре, увы, нравился тот же юноша, которого любила Пона, и некоторое время она безумно завидовала сестре. Но потом отец познакомил ее с мистером Легансом, изложил свои планы и надежды по поводу их сотрудничества и в красках обрисовал все заслуги и качества своего компаньона, так что Сара сочла молодого бизнесмена весьма недурным. Ей льстило его положение в обществе, и свое положение в качестве его жены. Она сочла, что выйти замуж за финансиста гораздо привлекательнее, чем за моряка, и сильно загордилась перед сестрами, ощущая себя теперь на все сто процентов причастной высшему свету леди.

Спустя три года из всех молодых людей только Брауны нашли время приехать в Америку к больным родителям, и последние месяцы Пона провела рядом с матерью, и пообещала ей позаботится о маленьком братишке. Мистер Эндри совсем ненадолго пережил жену, застарелая болезнь все-таки добила его. Многолюдные похороны быстро сменились дележкой наследства. Согласно подробно составленному завещанию, имущество покойного делилось между всеми его детьми. Управление банковской сетью осталось правом сына, а до его совершеннолетия числилось за старшим братом покойного - главой клана Эндри, с условием сохранения состава правления банков, в числе которых состояли также мистер Леганс и Джордж.

Глава клана - вообще довольно загадочный персонаж, согласно шотландским традициям, всегда был у всех на устах. При любых семейный спорах имя дядюшки Уильяма активно использовалось мадам Элрой для примирения и устрашения домочадцев. Сам мистер Уильям к тому времени спокойно доживал свой век на плантациях в Мексике. Довольный жизнью и судьбой, он не очень интересовался наследственными делами своего младшего брата. И не нашел ни сил, ни времени, чтобы приехать на его похороны. Сам же спустя год предпочел умереть тихо и бесшумно, не тревожа никого своей смертью. Об этом печальном событии мадам Элрой узнала только задним числом - письмом от своей старшей племянницы. Особой скорби она, как ни странно, не испытала. Зато глубоко задумалась. Выходило, что теперь главой клана Эндри становился несовершеннолетний Уильям Альберт. Помахивая письмом, в сопровождении служанки, она вышла в сад. Счастливый ребенок беззаботно резвился в окружении своих любимых четвероногих друзей. Он смеялся.
- Как это ужасно! - вырвалось у нее, - глава клана Эндри играет с каким-то зверьем!
Она никогда не могла понять ни Лии с ее любовью к лесу, ни Поны, с увлечением выращивающей розы в ожидании мужа, ни любви Уильяма к диким животным. Все это казалось ей ниже достоинства леди, унижало ее. Ей было стыдно за таких домочадцев. Она стеснялась упоминать об их увлечениях в разговорах с друзьями, а если вдруг кто-нибудь спрашивал, краснела и извинялась. Она была очень ответственной, изо всех своих сил старалась тянуть на себе всех этих любимых ей ?бездельников? и ?чудаков?. Она снисходила до них, говорила о них с улыбкой, вроде ?чем бы дитя не тешилось...?. Но в положении главы семьи любитель диких зверюшек казался кошмаром. Глава клана Эндри не должен иметь подобных слабостей. Ему же не будут доверять, все будут смеяться над ними, семья Эндри может стать всеобщим посмешищем. И она решилась скрывать смерть Уильяма-старшего, пока это будет возможным, и заняться вплотную воспитанием наследника, по возможности спрятав его от завистливых и осуждающих взглядов. Для блага его самого и всего клана Эндри.