Фанфики Анюты

пишем, читаем и делимся впечатлениями

Модератор: Ksenia

Anuta
Победитель конкурса
Победитель конкурса
Сообщения: 6355
Зарегистрирован: 30 июл 2007, 09:52
Контактная информация:

Фанфики Анюты

Сообщение Anuta » 05 окт 2017, 12:15

Из Кении в дом Пони

Привет, Кенди.
Спасибо за письмо и за стихи. Приятно все-таки осознавать, что Стир, которого мы все давно похоронили, вернулся в Америку и пишет тебе.
Рад, что вы подружились с Мэри, но не уверен, что хочу ее видеть здесь, и тем более не хочу, чтобы она путешествовала в одиночестве.
Думаю, что все-таки приеду на свадьбу Арчи. Надо доделать кое-какие дела. Заодно на тебя посмотрю.

Здесь скучать не приходится. Расскажу тебе одну историю. Она произошла совсем недавно и свидетельствует о том, что животные гораздо лучше многих из людей. Неделю назад мы с Чиумбо отправились понаблюдать за ночными хищниками. Чиумбо ? мой друг и проводник. Он всегда сопровождает меня во всех выходах из деревни. Имя Чиумбо переводится, как маленький, хотя этот парень одного со мной роста ? небывалая для его народа величина. Маршрут наш проходил по редкому болотистому полугнилому лесу ? таких в Африке довольно много. Ночь была прохладная для экватора, дул неприятный влажный ветер. Шли мы довольно долго и оставили далеко позади все населенные пункты, когда увидели впереди отблески огня. Мы двинулись на этот огонь и вскоре вышли из леса в саванну. В густой траве была выжжена площадка, в центре которой стояла палатка, а перед ней костер. У огня сидели двое мужчин, похожие на европейцев. Сначала они испугались, когда в круге света перед ними возник я, и потянулись за оружием, но тут же, разглядев перед собой подобного себе человека, обрадовались как дети. Они представились туристами и рассказали грустную и очень знакомую для Африки историю о том, как заблудились в бесконечном однообразии пейзажа, и что друг их болен ? пример легкомысленного отношения к сложному путешествию. Я не очень им поверил, туристы редко путешествуют без проводника и с оружием, но сделал вид, что поверил, и предложил погостить в нашей деревне под предлогом, что она ближе всего к этому месту, и там могут подлечить их товарища. Они согласились. Однако дорога домой оказалась непростой. Двигаться по болоту с носилками гораздо труднее, чем налегке, к тому же туристы наши казались сильно измученными путешествием, и поклажа у них была тяжелая, поэтому продвигались мы медленно и за целый день не прошли и половины пути. Я предложил им бросить поклажу, но они отказались. Пришлось остановиться на ночь прямо в лесу. В вечерних сумерках у меня усилилось ощущение, что за нами кто-то следит. Я оставил Чиумбо караулить подозрительных туристов, а сам отошел от лагеря в лес. Там я к своему удивлению встретил слона. Слоны редко ходят поодиночке, они живут семьями, но этот был один. Мне показалось даже, что я видел его уже в течение дня, и что это именно он шел за нами всю дорогу. Он тоже разглядывал меня не без любопытства. В конце концов, мы нашли с ним общий язык, и он согласился помочь нам быстрее добраться до деревни.
Когда я вернулся к нашим новым попутчикам вместе со слоном, видела бы ты, как они повскакивали, какой ужас и азарт отразился на их лицах. Они похватали ружья и хотели застрелить животное, которое посмело так близко приблизиться к их привалу. Слон заревел, скорее всего, он уже видел оружие и знал, что это такое. Мне стоило большого труда, находясь между ними, успокоить и его и людей. Я рисковал одновременно быть и застреленным и затоптанным.
Вскоре, утомленные дневным переходом, мужчины заснули. Слон тоже замер, закрыв глаза и опустив к земле почти прямой хобот. Он грустил. Я обнял его хобот и погладил по щеке.
- Чиумбо не верит этим людям. Надо проверить их поклажу, - шепнул мне мой чернокожий друг, подлезая под слоновьим брюхом, чтобы закрепить поставленные сверху носилки.
- Это нехорошо, Чиумбо, - укорил я его, - вот вернемся в деревню, там и попросим их все показать.
Он не стал возражать, но ночью я проснулся от громкого трубного звука, издаваемого слоном, и увидел, что Чиумбо все-таки полез в мешок, принадлежащий нашим спутникам, но был застигнут одним из них и теперь в его согнутую спину упирался ствол ружья. Я вскочил, но тут же и сам оказался под прицелом. Теперь они диктовали нам свои условия. Тот, что поймал Чиумбо, объявил, что двое им не нужны, и хотел было уже нажать курок, но я поспешно заметил, что не знаю дороги. На секунду они задумались, верить или нет, и в этот момент слон решительно двинулся вперед и хоботом вырвал из рук этого негодяя ружье. Второй стал было стрелять в слона, но промахнулся, и мы повалили его. Домой мы привезли их на слоне, связанных и безопасных. Страшно подумать, чего они могли натворить в деревне со своим оружием. Там же женщины, дети.
В мешке у них оказались бивни. Бедный наш слон! Он шел за ними с тех пор, как они убили его семью, чтобы помешать им убивать снова и снова, но ни разу не делал попытки убить их самих. Интересно, почему животные так уважают людей, даже таких плохих людей, как браконьеры? Ему ведь ничего не стоило их растерзать, даже если бы они стреляли.

Прости, я, наверное, уже утомил тебя, длинное получилось письмо. Я приеду к октябрю. Ждите.

Твой Альберт.

Август 1919.



Из дома Пони во Флориду

Милая, дорогая моя Патти.
Как ты можешь думать, что может быть поздно вернуть дружбу? Нельзя вернуть школьные годы, детскую беззаботность, мечты, но дружба моя всегда с тобой, где бы ты ни была и что бы ни думала. Я очень хотела повидать тебя во Флориде, но бабушка Марта сказала, что тебя лучше не беспокоить, и я не решилась ее ослушаться. Это вовсе не значит, что я не думаю о тебе. Наоборот, я думаю о тебе чаще, чем сама бы хотела. Ты, Стир, Анни и Арчи ? вы ведь самые близкие мои друзья, независимо от того, рядом вы или нет. Но, Патти, ты сама не понимаешь, о чем меня просишь. Я, конечно, позабочусь о Стире в той степени, в какой он сам позволит о себе заботиться, но боюсь, что не могу пообещать, что с ним больше совсем ничего не случится, так же, как повлиять на его характер. Ведь тогда это будет уже не Стир. Но не будем унывать. Судьба благосклонна к безрассудству. Так что, думаю, нам с тобой не о чем особо беспокоиться. Если хочешь, могу писать тебе обо всех касающихся его событиях.

Целую тебя и малыша, Кенди.

25 августа, 1919.



Из Сиэтла в дом Пони

Ох, Кенди, ты меня растраиваешь. Ты беспокоишься обо мне, Патти беспокоиться обо мне. Летать пониже и помедленнее. Вы что, издеваетесь? Ну, Патти, ладно, она всегда была излишне пугливой, но ты, Кенди, ты почему стала такой? Неужели война так всех вас напугала? Или ты по-прежнему считаешь меня больным? Пожалуйста, Кенди, не пиши мне больше таких писем. Я уже пообщал тебе быть осторожным однажды, и я сдержу слово. Не надо беспокоиться без причины. Если со мной что-нибудь случится, ты узнаешь об этом первая. Я ведь исправно описываю тебе все, как есть, ничего не утаивая. Я и дальше не стану от тебя ничего скрывать, если ты не будешь слишком нервной. Мы уже не на войне, где человек идет за бесценок, а трупами укладывают дорогу для завоеваний. Хочется верить, что здесь моя жизнь чего-то стоит. Однако думать только о том, чтобы ее сберечь, бессмысленно и глупо. Есть много других интересных вещей.
Пожалуйста, ответь Патти, что ей не о чем беспокоиться. И передай, что у нее очень симпатичный малыш. Его так и хочется поцеловать.

Искренне ваш, Стир.

31 августа, 1919



И обратно.

Привет, Стир.
Твоих упреков я не заслужила. Я вовсе не такая нервная, как тебе показалось. Более того, Патти я написала, что ей не о чем беспокоиться, еще до того, как пришло твое письмо.
А теперь Нил учит меня водить машину, и когда ты вернешься, я буду тебя возить, а не наоборот. Тогда и посмотрим, кто из нас нервный.
Ты, наверное, понял, что я часто бываю в Лейквуде. Здесь сейчас очень красиво. Розы цветут и много птиц вокруг озера. И небо такое чистое, какое бывает только в начале осени. Но что я тебе рассказываю про небо? Ты про него знаешь гораздо больше меня! А вот твои каменные ворота совсем заросли. Снаружи не найдешь. Мне пришлось искать их изнутри, чтобы вспомнить, где они находятся. Арчи изменился за это лето, стал таким взрослым и солидным, и говорит, как настоящий господин. Мадам Элрой тоже совсем поправилась. Даже как-то помолодела. И не устает на меня кричать. Вероятно, мое присутствие заставляет ее держать себя в тонусе.
Что тебе еще написать? Ах да! Про поцелуй? это было так давно, а я до сих пор не могла тебе ответить, извини. Это было импульсивно. Что-то нашло на меня тогда. Я вовсе не хотела ни на что претендовать, ты был и остаешься моим другом, как и Патти.

Теперь все, до свидания,

Кенди.

19 сентября, 1919.



Из Лондона в дом Пони

Уважаемая мисс Кендис Уайт Эндри.
Спешу выразить Вам свое почтение и заверить в том, что возложенные на меня ожидания оправдал. О моих успехах лучше расскажут газеты. Надеюсь, они вас не разочаруют. Я же в свою очередь сообщаю, что неимоверно счастлив оттого, что живу и работаю в Лондоне ? творческой родине Шекспира.
Знаете ли вы, что Шекспир когда-то основал в Лондоне театр ?Глобус? - один из тех театров для широкой публики, которые так не любит правительство, и обожает народ? Если бы этот театр сохранился, я бы ни секунды не раздумывал, куда идти. Ведь именно его вход украшала знаменитая фраза: Totus mundus agit histrionem.
А газеты, кстати, врут. Я вовсе не актер королевского театра. Это уже устаревшая информация, и вы будете первой, кто об этом узнает. По большому секрету. Недавно я свел знакомство с одним интересным человеком, и он ввел меня в общество, настолько же яркое и привлекательное, насколько пока еще непопулярное. Удивительно даже, что растерзанная войной английская аристократия до сих пор слепо ищет утешения в глупых мелодрамах, и именно о них только и пишет в своих дурацких газетах. Но это ненадолго. Я привез из Нью-Иорка замечательную пьесу от автора нашумевшего перед войной ?Пигмалиона?. Скоро вы услышите о ней. Она грустная, но актуальная.
Но не буду больше утомлять вас рассказами о театре, вам, верно, это не очень интересно. Целью этого письма было уверить вас, что я нашел в Лондоне свое место и очень рад, что вернулся сюда. Надеюсь, эти строки и настроение, которое я в них вложил, звучат достаточно убедительно.
Напоследок же примите мои извинения. Поведение мое в нашем последнем совместном приключении нельзя было назвать достойным. Мне очень жаль, что я расстроил или огорчил вас. Но у него были причины. Причины эти сейчас кажутся мне смешными, однако я прошу вас проявить снисходительность и не сердиться на глупости сердца, которым все мы бываем иногда подвержены.
Мне приснилось однажды, что Кенди призналась мне в любви. От счастья я совсем потерял голову, и когда столкнулся с ней лбами в Саупхемтонском порту, мне померещилось, что мы поняли друг друга без слов. Я совсем забыл тогда вторую половину сна, где Кенди объясняла мне, что значит в ее понимании слово ?любить?. Я забыл, что ангелы не дарят своей любви простым смертным, они предназначают ее только Богу, они несут свои земные чувства в этот надежный банк, чтобы потом черпать из него оптимизм, веру и силу для заботы о страждущих и наставлений их на путь истинный. И мне было предложено обратиться за своей порцией любви в это единое хранилище. Тогда я представил себе, что беру с полки небесной канцелярии сосуд с надписью ?Дорогому Терри?, открываю его и? да я горы могу свернуть! Жаль только сосуд быстро опорожнился, ведь его содержимое предназначалось не только мне, а всем, с кем Кенди была знакома. Пришлось подавить досаду и поставить опустевший сосуд на место. Зато в итоге я научился заботиться о себе сам без помощи волшебных сосудов. Так что все не зря. Идея была хорошая. Посему и мои нежные к вам чувства складываю в тот же банк. Если вдруг они вам понадобятся, вы всегда сможете их там отыскать.

Имею честь быть вашим другом,

Терруз Г.Гранчестер.



Из дома Пони в Кению

Дорогой Альберт.
Это замечательно, что у вас все хорошо закончилось. Читала последнее твое письмо не без страха. Жалко слонов, но очень рада, что ты приедешь.
Я получила письмо от Терри. Он пишет, что счастлив, что ему интересно в Лондоне. Я так рада. И Сюзанна в доме Пони выглядит счастливой. Все-таки я их не понимаю. Зачем они поженились, если вместе им было плохо, а врозь так хорошо? Я думала, что раз Сюзанна любит Терри, то сможет сделать его счастливым, а этого оказалось недостаточно. Почему он не мог быть счастлив, играя в театре на Бродвее? Зачем ушел оттуда, пил? Он говорил, что ему плохо с Сюзанной, потому что любит меня, но и я оказалась ему не нужна. Кажется, я уже совсем ничего не понимаю в любви. Что это за муть такая, которая мешает нормально жить и рассуждать? От которой мешается рассудок и становятся непонятны собственные решения? Если любовь всегда так болезненно желает невозможного, то я не хочу больше никого любить и не хочу, чтобы меня любили! Мне так хочется, чтобы все мои друзья были счастливы, но все больше убеждаюсь, что счастье каждый себе может построить только своими руками. Знать бы еще, как выглядит мое счастье, чтобы его построить.
Терри вот счастлив оттого, что играет в лондонском театре, Сюзанна с удовольствием занимается с детьми, Стир с головой увлечен самолетами, а Арчи и Анни счастливы друг с другом. А я, хоть и занимаюсь любимым делом и живу с любимыми людьми, а все равно временами чувствую себя несчастной. Почему? Чего мне не хватает? А ты счастлив в Африке? Приезжай скорее.

Кенди.



Из Флориды в дом Пони

Здравствуй, Кенди.
Ты меня не поняла. Хоть твое предложение звучит заманчиво, но мне оно сейчас недоступно. Мне нельзя оглядываться назад. Стир для меня умер, а прошлое осталось в прошлом. Я не хочу ничего возвращать. Я не хочу ничего знать. Пожалуйста, не пиши мне ничего о нем.
Я тебя просила о другом. Немного неудобно говорить напрямую. Если верить папиным газетам, то Терри сейчас в Лондоне, а ты в Чикаго. И хоть вы и приезжали сюда вместе, но я правильно поняла, что вас с ним больше ничего не связывает? Если это так, то не могла бы ты обратить внимание на Стира? Мне не хотелось бы, чтобы он оставался один, а к тебе он всегда был неравнодушен. Понимаю, звучит глупо, и сердцу не прикажешь, и мне тем более неудобно теперь, что ты поняла меня неправильно. Верно, тебе даже в голову не могло прийти такое, но надо было объяснить. Прости.

Патти.



Из Сиэтла в дом Пони

Здравствуй, Кенди.
Если предыдущим письмом ты хотела мне отомстить, то выбрала поистине удачный метод. Тебя учит водить машину Нил?!! Ты уверена, что разумно выбрала учителя? Насколько я помню, к нему даже пассажиром садиться небезопасно. А сколько гадостей он тебе сделал! Вы что, помирились?
Теперь я действительно боюсь за тебя. Он же непредсказуем! Я беру назад свои слова про беспокойство и смиренно прошу: пожалуйста, Кенди, веди себя осмотрительнее!
В свою очередь покаюсь тебе, что нарушал правила безопасности. Но это было необходимо, чтобы испробовать новые возможности нашей старой техники, и оно того стоило! Хорошо, что я работал с немцами ? привез много полезных идей, которые стеклись к ним из разных стран, в том числе и от русских. У русских хороших идей гораздо больше, чем возможностей их реализации. А мы их доработаем и будем летать на любую высоту и в любое время суток ? даже ночью.
Ладно, мне пора, не скучай и не доверяй Нилу,

Стир.



Обратно

Привет, Стир.
Да, мы помирились с Нилом. Это так удивительно?
Если совсем честно, то меня это тоже удивляет. Он странный. Собственно, мы встретились с ним в гараже. Сначала я просила Джорджа дать мне пару уроков вождения, и мы договорились встретиться с ним утром. Когда же утром я пришла на условленное место, то там почему-то вместо Джорджа оказался Нил. Он был осведомлен о цели моего визита, сказал, что Джордж по какой-то причине прийти не сможет, и предложил свои услуги. Первым моим порывом было развернуться и уйти, уж очень он меня замучил за все годы нашего знакомства. Между нами состоялся довольно резкий разговор, но сама не знаю почему, ему все же удалось меня уговорить. Он намекнул, что имеет на руках какие-то доказательства того, что я вовсе не сестра Альберту, и, признаться, это меня сильно заинтриговало. К тому же он теперь помолвлен, наверное, поэтому я и согласилась. Надо сказать, что учитель из него получился вполне сносный. Хотя, кажется, он вообще на дорогу не смотрел, все больше в другую сторону. Но мы даже не оказались в пруду, и никого не покалечили, если не брать в расчет саму машину и перевернутую клумбу. А вот информации он мне никакой так и не сообщил, сказал, что если я вечером зайду к нему в кабинет, он мне все покажет ? бумаги гораздо информативнее слов. Теперь сомневаюсь ? идти или лучше не стоит.

До встречи, Кенди.

Anuta
Победитель конкурса
Победитель конкурса
Сообщения: 6355
Зарегистрирован: 30 июл 2007, 09:52
Контактная информация:

Фанфики Анюты

Сообщение Anuta » 05 окт 2017, 12:40

Из дома Пони в Кению

Дорогой мистер Альберт.
Как видете, я снова перехожу на Вы, потому что не имею право называть вас иначе. Чувство несправедливой обиды душит меня, и вы нужны мне как никогда. Я не получила ответа на свое предыдущее письмо, и боюсь, что эта моя жалоба уже не застанет вас на месте. Скорее всего, вы уже на пути в Америку и приедете домой в полном неведении относительно того, что у нас здесь произошло. У меня сердце замирает при мысли, что вы услышите все от мадам Элрой и будете думать так же, как она. Постараюсь, однако, быть последовательной, иначе вы ничего не поймете.
На прошлой неделе я много общалась с Нилом, и он постоянно звал меня к себе, чтобы показать какие-то записи, доказывающие мою непричастность к семье Эндри. А я все боялась к нему идти. Думаю, вы сможете меня понять. После всех подстроенных им мне когда-либо ловушек, я имела все основания не желать оказаться с ним в одной комнате. Да и Стир просил Нилу не доверять. А все же я решилась. Теперь жалею, что не решилась раньше.
Я спланировала все заранее: как приду к нему, как попрошу дворецкого далеко не уходить, как встану в дверях, чтобы он не смог их закрыть, и уверено и твердо с порога потребую с него эти бумаги. И все так и получилось, кроме его реакции. Он встречал меня с радостной улыбкой, но как только я вошла и строго потребовала бумаги, улыбка исчезла с его лица, он стал какой-то рассеянный и бесполезно засуетился. Несколько раз он прошел просто так из стороны в сторону, потом пробормотал себе под нос что-то, вроде: ?Да, конечно, только письмо, письмо тебе? и стал рыться в ящиках стола. Сначала в одном, потом в другом, потом в третьем. Мне стало его жалко. Он столько раз признавался мне в своих чувствах, ему, наверное, хотелось от меня хотя бы улыбки, а я пришла за бумагами, и честно говоря, даже чувствовала какое-то удовлетворение от того, что он такой несчастный и рассеянный. Пожалуй, я даже наградила бы его улыбкой, но только после того, как получу желаемое и буду уверена, что могу беспрепятственно уйти, а пока продолжала смотреть строго и неприступно. С такими глупыми наглецами, как он, только так и надо. А он все рылся в ящиках, уже вывалил все их содержимое на пол и нервно отбрасывал в разные стороны. Потом поискал на столе, и даже за шкафом. Я уже начала думать, что все это спектакль, и никаких писем на самом деле нет, когда он вдруг взвыл: ?Элиза!? и так быстро выбежал из комнаты, что я еле успела посторониться.
На всякий случай я тоже вышла и стала медленно спускаться по лестнице. Когда-то я мыла здесь каждую ступеньку, и эта мраморная лестница казалась мне принадлежностью почти королевского дворца. Теперь это самая заурядная лестница обычного кричащего своей роскошью дома, где живут несчастные ограниченные люди. Ведь они даже не знают, до чего обкрадывают сами себя, запираясь внутри своего статуса и не замечая, что настоящая красота снаружи.
И вот представьте: стою я на середине лестницы в доме у Легансов, жалею их, и тут входит миссис Леганс и как всегда резким тоном сообщает о желании тети Элрой меня немедленно видеть. На мой вопрос о Ниле она ответила, что мистер Даниэль Леганс ? для меня только так - уже проследовал в поместье Эндри.
Что мне оставалось делать, как не отправиться туда же? По дороге к поместью до меня дошло, что записка, которую мне хотел показать Нил, существовала на самом деле, и что именно она-то и стала причиной того, что мадам Элрой приглашает меня к себе.
Не знаю, что задумывал сделать с имеющейся информацией Нил, но Элиза распорядилась ей самым лучшим для себя образом. Когда я прибыла в поместье Эндри, эта мисс стояла у кресла вашей тетушки и что-то шептала ей в ухо. Ненавижу эту сцену - она всегда сопутствует неприятному для меня разговору. И разговор не замедлил начаться. Мне показали пресловутый документ, который оказался не чем иным, как отчетом сыщика, следящего за мистером Эндри во время его последнего визита в Нью-Иорк. Не знаю, для чего Легансам потребовалась такая слежка, у них с Эндри, видимо, свои какие-то счета и недомолвки были. Тот отрывок, который мне зачитали, свидетельствовал о том, что ваш отец не гулял с актрисами, а тратил время исключительно на деловые встречи и переговоры. Моя мама встретила его случайно, и, узнав в нем известного банкира, осмелилась обратиться за помощью в каком-то вопросе ? я не поняла, в каком, ссуда ей нужна была что ли. Он был не один, тот, кто писал этот отчет, тоже был рядом, а потому знает доподлинно, что мистер Эндри улыбнулся, вырвал из своего блокнота клочок бумаги и, написав на нем свой адрес в Чикаго, протянул женщине с предложением написать ему о своей проблеме подробнее, потому что сейчас он занят. Не знаю, что произошло дальше, видимо, миссис Марлоу нашла этот адрес и сочла, что указанный на нем гражданин ? мой папа, но теперь перед лицом обиженной мадам Элрой, я стала злостной обманщицей. Согласно утверждению Элизы, моя мать нарочно подсунула мистеру Эндри своего ребенка, а я ? достойная ее наследница ? навязываюсь теперь в вашу семью, очерняя ее достойнейшего представителя. Оказывается я ? тварь неблагодарная, милостиво принятая в приемные дочери, сочла, что мне этого мало, и захотела занять еще более высокое место ценой репутации семьи. И что самое ужасное ? мне нечего было им возразить. Все мои попытки сказать о том, что мне совершенно не нужны были никакие места в вашей семье, а просто хотелось знать о родителях, потонули в шквале прорвавшегося негодования.
Ну почему, почему я не запретила вам тогда называть меня сестрой? Пусть не объявляли официально, но вы ведь и не скрывали этого! Почему я позволила себе подумать плохо о вашем отце? Как я посмела допустить мысль, что сплетни о незаконных связях наших родителей могут как-то связать нас с вами? Почему вы допустили все это? Вы же знали, как тяжело будет вашей тете смириться. Откуда вообще вы взяли эту историю, и какие еще таинственные бумаги припрятаны на чердаках ваших склепо-подобных домов?
Простите за резкость последних строк, но у меня голова идет кругом. Из одной бумажки Элиза раздула грандиозный скандал. А я... насколько далеко теперь я от вас: не достойная быть не только вашей приемной дочерью, но и переступать порог дома Эндри. Мне запретили присутствовать на свадьбе Арчи и Анни, я больше не увижу моих друзей - не слишком ли большая плата за обманчивую радость иметь настоящего брата? Как вы думаете?
Мне грустно, мистер Альберт. Не знаю, чем вы сможете мне помочь, но я надеюсь и жду вашего приезда.

Снова чужая вам, Кенди.



Туда же, в догонку

Альберт, родной, прости меня, пожалуйста, за последнее письмо. Надеюсь, ты его не получил, но все же тороплюсь извиниться. То, что я написала вчера, я написала в смятении чувств. Теперь я остыла и понимаю, что никакие факты и сплетни не помешают мне называться твоей сестрой, если только ты сам от меня не откажешься, ведь я люблю тебя, как родного брата. На свадьбу к Анни я обязательно поеду, ведь меня пригласили молодожены, а не Элиза и не мадам Элрой. Правда? Кенди ? сильная, она не боиться глупых сплетен. Уверена, что всему есть объяснение. Надеюсь вскоре увидеться с тобой.

Любящая тебя сестренка.



Из Лейквуда в дом Пони

Дорогие мисс Пони, сестра Мария, Сюзанна.
Я сейчас в Лейквуде на свадьбе нашей Анни. Здесь все очень красиво. Арчи и другие члены семьи одеты в национальную шотландскую одежду. На Анни тоже клетчатая накидка, хотя платье, как и положено невесте, белое. В волосах у нее диадема с драгоценными камнями, но глаза блестят гораздо ярче этих камней. Она просто восхитительна! Передает вам привет и жалеет, что вы не можете присутствовать. Но я обязательно привезу вам фотографию, чтобы вы увидели, какая она красивая.
Меня здесь очень тепло встретили. Неожиданно тепло. Альберт и Стир тоже приехали. Стир хотел устроить фейерверк, но ночью был дождь, и его патроны отсырели. Вместо салюта получился разноцветный дым. Мы все кашляли.
Я задержусь на недельку. Передайте, пожалуйста, Стефану, что если понадоблюсь, пусть пришлет за мной Джона.

Кенди.



Из Сиэтла в дом Пони

Здравствуй, Кенди.
Только вчера вечером я вернулся в Сиэтл, а сегодня утром уже был послан на маршрут. На новый маршрут. Пишу тебе из Сан-Франциско. Здесь сейчас жарко, как в самый разгар лета, и не поверишь, что утром вылетел из ноября.
Я хочу поблагодарить тебя за восхитительные дни дома. Приехать в Лейквуд для меня, это как будто подержать в руках свои детские ботинки. Вроде бы приятно вспоминать, как здорово в них бегалось, но все же немного грустно, что нога уже не влезает. Если бы не ты, мне, наверное, было бы тоскливо на этой свадьбе. Чужое торжество всегда печалит, когда не можешь его разделить. Но с тобой не соскучишься. Странным образом ты оживляешь воспоминания. Ну, кто бы еще улыбался, в очередной раз промокнув до нитки, как не наша Кенди? За это я тебя и люблю. Ты не унываешь и не обижаешься ни в какой ситуации. Помню, когда мы были маленькие, все вокруг казалось задагочным и интересным. Не хватало дня, чтобы попробовать все. А Кенди и теперь не надо уговаривать на что-то новое. Она всегда готова к приключениям. Это так приятно.
А еще у меня потрясающая новость! Помнишь, я рассказывал тебе о русском парне, с которым мы вместе на заводе работали? Так вот, он оставил мне свой адрес и я три месяца назад написал ему. Без особой надежды на ответ, я ведь даже не знал, жив он или нет. А он ответил. Вчера по приезду мне передали от него пакет. Жаль, кроме приветствия, все на русском. Вернусь в Сиэтл, поищу переводчика.
Еще раз спасибо за каникулы. Передавай привет Сюзанне и всем остальным из дома Пони.

Стир.



Из дома Пони в Сиэтл

Привет, Стир.
Боюсь, я не такая радужная, как тебе кажется. И не всему новому рада. Не подумай ничего плохого, каникулы мне очень даже понравились. Особенно приключение с батискафом. Люблю испытывать твои изобретения. Но вот сейчас я как раз совсем не рада. И твой привет Сюзанне передать не смогу. Стефана отозвали обратно в Нью-Иорк, и она уехала вместе с ним. На наш участок назначили нового доктора, у которого уже есть медсестра, и в моих услугах здесь больше не нуждаются.
Вольная жизнь в доме Пони закончилась так неожиданно, что я растерялась. Не знаю, что мне делать дальше. Возвращаться в Чикаго и искать место в одной из его больниц? Наверное, так и надо сделать, но очень не хочется оставлять мисс Пони и сестру Марию, детишек. Дети успели привязаться к Сюзанне, и мне бы не хотелось теперь их покидать. Мисс Пони говорит, что я глупая, что лучше бы я уехала вместе с Сюзанной, чем дети два раза будут плакать, и что в больнице я нужнее, чем здесь. Я глупая, Стир?

Кенди.



Из Сиэтла в дом Пони

Привет, Кенди.
Зачем же ты так сформулировала вопрос? Если я скажу, что хотел бы встретиться с тобой в Чикаго, получится, что я согласен с тем, что ты глупая. Смешно. А ведь я теперь часто буду наведываться в Чикаго с почтой. Мне было бы приятно встречаться там с тобой. Хочешь быть первой пассажиркой дальнего перелета?
А если серьезно, то вопрос про детей трудный. Мисс Пони, скорее всего, права, что прогоняет тебя. Ты же для этих детишек пример трудолюбивой медсестры, а значит должна быть рядом с больными людьми, а не в приюте, где все здоровы. Таким образом, если уедешь, ты сделаешь для них больше, чем, если останешься. Я так думаю.
Теперь обо мне. Я перевел статью, которую мне прислал Володя. Это статья, написанная по работе калужского ученого Циолковского ?Исследование мировых пространств реактивными приборами?. Володя пишет, автора этого труда недавно арестовали. Странно, может, я не так понял? Статья гениальная! Оказывается, полеты в космос ? это уже не фантастика, а реальность. Он сделал все расчеты и чертежи еще в 1903 году, а то и раньше, можно прямо по ним строить и пробовать. Представляешь себе полет на Луну или на Марс? Хочешь полететь? А если поставить воздушно-реактивный двигатель на самолет, то какая у него будет скорость! Корпус только надо другой, похожий на ракету с крыльями. Сейчас сижу его рисую. Может, одобрят, построим?
Смелей, Кенди, не грусти. Перебирайся в Чикаго.

Стир.



Из Чикаго в Сиэтл


Здравствуй, Стир.
Вот я и в Чикаго. Работаю в больнице святого Иоанна, как и прежде. Жду, когда ко мне спустится самолет. Ты научишь меня летать? Я ведь сдала экзамен на вождение. Представляю Кендис Уайт в форме пилота и смеюсь. А вот на Марс я бы, пожалуй, не решилась отправиться. Я читала, что там совсем нечем дышать.
Вообще-то в Чикаго довольно скучно. Альберт снова сбежал в Африку и Мэри с собой увез ? ?попробовать?. Он до последнего момента не верил, что она действительно хочет поехать с ним, - вот чудак! Ей столько времени пришлось его уговаривать. Почему мужчины считают, что путешествия предназначены только для них, а женщина счастлива уже тем, что дома ждет? Разве можно по пол-года ждать? Сами бы попробовали. Вот Арчи больше никуда надолго без Анни не поедет. Они, кстати, на Рождество во Флориду собираются.
Мадам Элрой теперь все свои надежды возлагает на Нила. Говорит, он самый ответственный из всех вас и о семье больше других думает. Вот так-то. Нил такой деловой стал и важный. Везде ходит в галстуке и с папкой под мышкой. Ну, ты сам видел. Как будто на самом деле все время работает. Может быть, так оно и есть? ? не знаю. Мне трудно поверить. При всех его изменениях, я настороженно к нему отношусь, сама не знаю почему. Элиза тоже старается больше времени проводить с мадам Элрой. Сопровождает ее на все выходы.
В больнице все, как и раньше. Я работаю через сутки, поэтому каждый второй день мне делать нечего. Гуляю в парке, разговариваю с бабушками, но чаще прихожу помогать друзьям. Как-то так получилось, что друзья у меня теперь только в больнице. После истории с моими родственными связями, мало кто хочет иметь со мной дело, хоть Альберт и доказал всем, что я ни в чем не виновата. Но я не унываю, честное слово. Я рада, ведь в госпитале как раз самые хорошие люди.

Кенди.



Из Сиэтла в Чикаго

Открытка: Еще один рейс в Сан-Францискои и через неделю в Чикаго. Не грусти. Вот тебе цветок. Стир.
Изображение



Из Сан-Диего в Чикаго

Кенди, здравствуй.
Сегодня, наконец-то, могу писать и мне просто необходимо поделиться с тобой впечатлениями. Со вчерашнего дня не мог удержать карандаш ? дрожали пальцы. Они и сегодня дрожат, потому и буквы скачут. И все тело ноет. Но я сегодня так счастлив! Ты даже не представляешь, как я счастлив, что здесь и могу тебе писать.
Вчера я познакомился с ветрами, что рождаются в ущельях на побережье, и это чуть не стоило мне жизни. День с самого начала не предвещал ничего хорошего. Небо на рассвете было желтым, и я был готов к трудному полету, но такого кошмара никак не ожидал. Они набросились на меня уже в самом конце маршрута, когда я разворачивался над водой в сторону берега. Как стая сторожевых собак, они рвали и швыряли самолет так, что я до сих пор удивляюсь, как он уцелел. Изо всех сил я старался выровнить машину, но это было все равно, что комару пытаться удержать падающий лист. А внизу кипело море. Упади я в него, и никогда бы тебе меня не дождаться. Если бы я не обещал тебе вернуться, то, наверное, не нашел бы сил целых два часа сражаться с ветром. Я вспоминал тебя и злился на ловушку, в которой оказался. Но на самом деле я уже отчаялся, когда вдруг очутился над ураганом. Ветер поиграл самолетом, как мячиком, потом ему надоело, и он нас выкинул. Видимо счел, что достаточно наказал меня за легкомысленное отношение к полетам, и для первого раза хватит.
До берега я добрался благополучно, но от Сан-Франциско сюда довольно далеко, это почти граница Мексики. Теперь адресатам придется ждать писем, пока я не залатаю своего коня. К счастью даже здесь нашлись желающие помочь. Вечером займемся, а пока я отсыпаюсь и прихожу в себя в местной ?гостинице?. В кавычках потому, что не очень-то это похоже на гостиницу в том смысле, как мы все привыкли. Все более, чем скоромно: стены и крыша довольно условные, из мебели лишь стол и железная кровать. У бабушки подскочило бы давление, если бы она это увидела. Но мы ей не скажем, правда? Зато единственное окно без стекла выходит во двор, где с самого утра играют загорелые ребятишки. У них такие живые и выразительные лица, часами мог бы смотреть. Ты бы неплохо смотрелась среди них. Хозяйский сын стучит мне в окно. Говорит, мама обедать зовет. Я, оказывается, очень голодный, пойду пообедаю, не скучай.

Я вернулся. Сейчас уже темно, и я пишу при свете маленького огарка. Боюсь, что надолго его не хватит, а мне так много еще хочется тебе рассказать. У меня больше не дрожат пальцы, видишь какие ровные стали буквы? И самолет мы починили, завтра на рассвете полечу в Сан-Франциско. А все потому, что я много смеялся и совсем успокоился. Это все дети. Я уже писал тебе, что здесь много детей? Во време обеда я с ними познакомился поближе, и самый маленький, ему еще нет года, и он сидел на руках у мамы, улыбался мне так, как будто именно меня он ждал всю свою маленькую жизнь. А ведь я первый и последний раз его видел. Хочу, чтобы мне так же улыбался мой сын. Удивительно даже, что еще вчера я готов был зубами цепляться за скалы, только бы выжить, а сегодня мечтаю о детях. Жизнь только тогда и начинаешь по-настоящему ценить, когда можешь в любой момент потерять. Наверное, поэтому мне так нравится летать.
Кенди, а давай поженимся? Я понимаю, это безумие привязывать тебя к такому ненадежному человеку, как я, и повод какой-то у меня получился странный, но, вспоминаю твой ?подарок? и думаю, что может быть, ты не откажешься? Родишь мне сына и сделаешь бессмертным.

Дописываю утром на борту самолета. Вчера задумался, и свечка догорела. Пора вылетать. Письмо оставляю здесь. Сегодня кто-нибудь отвезет его в Сан-Диего. Пусть до Чикаго его доставит другой пилот. Так интереснее. Никогда не узнаешь заранее, дойдет ли оно.
Пожелай мне удачи.

Твой замечтавшийся Стир.



Из Чикаго в Кению

Привет, дорогой братец.
А я вышла замуж. Прости, что не предупредила заранее, не спросила твоего совета и не пригласила на свадьбу. У Стира было мало времени, и мы организовали все очень быстро. Сама не понимаю, как так получилось. Месяц назад я получила от него открытку, что через неделю он прилетит в Чикаго. Я ждала, ждала, а его все не было. И писем не было. Я уже не знала, что и думать, даже его начальнику написала. А позавчера выхожу утром из дома, а он стоит у порога, загорелый, в летной форме и с букетом. Как же я обрадовалась! Даже забыла, что в больницу опаздываю. Обругала его, конечно, что не писал мне и заставил так долго ждать и волноваться. Он сказал, что написал уже давно, и все ждал ответа, а потом добавил, что может быть и хорошо, что письма этого я не получила. И смотрел на меня так, как будто это я, а не он, целый месяц где-то пропадала, а теперь нашлась. Я только хотела спросить, почему он так на меня смотрит, как вышла моя соседка миссис Грейтон. Она нас увидела и как раз вспомнила, что у нее для меня конверт есть, который она все никак отдать не может, потому что меня не бывает дома. Она быстро сбегала в дом и принесла то самое письмо. Я хотела отдать его Стиру, потому что он прилетел раньше, чем его послание, но он не взял. Проводил меня до больницы и пообещал встретить вечером.
Ох, Альберт, я не работала в тот день. Я плакала. Плакала над этим письмом. Стир писал в нем, как попал в ураган, и только чудом выбрался живым, а я не могла себе этого представить. Не могла себе представить, что он где-то далеко, как когда-то на войне, на грани жизни и смерти, а я тут живу спокойно и ничего не знаю. Вот, а вечером он спросил, выйду ли я за него замуж. Я согласилась, но при одном условии: что он больше никуда без меня не улетит. Он ответил, что это трудно, потому что улететь ему надо через два дня, разве что поженимся мы немедленно.
Так и вышло, что вчера мы поженились, сегодня я уволилась из больницы, а завтра утром полечу в Сиэтл и буду первой пассажиркой на его самолете.
Со свадьбой нам помогали Анни и Арчи. Арчи сам выбирал мне платье, у него хороший вкус. А Анни призналась, что даже не догадывалась, что мы со Стиром любим друг друга. А я и сама не знала. Я даже не успела подумать, любим ли мы друг друга. Это совсем не так, как было с Энтони или Терри. Мне кажется, что и Стир ко мне относится не так, как к Патти. Но мне хорошо с ним, и я хочу быть рядом и участвовать в его жизни. Если этого достаточно, чтобы называться любовью, то да, пожалуй, я люблю Стира. В любом случае, теперь я Кендис Корнуэлл.
Так непривычно писать это имя. Кенди Уайт и даже Кенди Эндри были совсем другими девочками. Я теперь сама себя не узнаю. Но я всегда помню о тебе, о вас. Берегите себя тоже.

К.К.



Из Сиэтла в Чикаго

Здравствуй, Анни.
Как у вас дела? Как себя чувствуешь? Чем занимаешься?
У меня все отлично. Вот уже месяц, как я живу в Сиэтле, и мне нравится абсолютно все!
Мы летели сюда целых восемь часов. Представляешь? Восемь часов в воздухе! И за все это время Стир ни разу не отвлекся. А я замерзла, хоть и была очень тепло одета. И ноги у меня затекли, еле вылезла из кабины. А потом мне еще два дня казалось, что я все еще лечу.
Живем мы сейчас в небольшом доме, меньше, чем у Эндри раза в три. Наши здесь всего две комнаты. Дом рассчитан на три семьи, но кроме нас, в нем живет только одна семья и один пилот без семьи. Кухня общая, поэтому мы часто обедаем все вместе.
Сначала я нервничала каждый раз, когда Стир уходил в рейс, но потом привыкла. Тут все так живут. Я подружилась с нашей соседкой, помогаю ей с детьми. Кроме того я устроилась на работу в больницу поблизости, а Стир, когда свободен, учит меня пилотированию. Ты не представляешь, как это здорово работать в городе, где тебя никто не знает. Здесь никто не смотрит на меня, как на безродную сироту и мне не надо доказывать, что я чего-то стою. Так же в больнице не знают, что я из богатой семьи Эндри, и оценивают мою работу по тому, как я ее делаю. Меня здесь ценят и уважают такой, какая я есть, без примеси жалости или снисхождения. И никого не волнует мое прошлое. Нет Элизы, которая бы всем рассказала.
К тому же Стира не так уж часто отправляют в какой-нибудь дальний рейс. Как правило, он ночует дома, а днем пропадает в институте. Придумывает новый сверхзвуковой самолет. У нас весь дом чертежами завален. Правда, к его эспериментам никто в компании не относится серьезно. Говорят, что самый оптимальный двигатель ? поршневый, это уже доказано, и что лучше бы он думал, как оптимизировать то, что есть, чем изобретать что-то новое, никому не нужное, тем более, что это дорого и, скорее всего, работать не будет. Но я в него верю. Должны же, в конце концов, его изобретения работать! Ведь, если он соберет этот самолет, то до Чикаго мы долетим всего за один-два часа, а за восемь часов на нем можно будет добраться почти до Африки. Правда, здорово? Мы могли бы летать друг к другу в гости на выходные.
Ты, наверное, скажешь, что это опасные, безумные мечты. Но жизнь бурлит вокруг меня, Анни, и потому я уверена, что нет ничего невозможного, а впереди много нераскрытых тайн.

Пока, целую, передавай привет Арчи.

Кенди.



Из Сиэтла в Чикаго

Привет, Арчи.
Ты помнишь Кенди? Ту Кенди, которая работала служанкой у Леганов? Правда, она была очень милая? А помнишь, какая обворожительная она стала, когда Эндри ее удочерили? А какой дерзкой хулиганкой она была в колледже Святого Павла? А потом: какая добрая и одновременно сторогая она в белом халате медсестры! И непередаваемо восхитительная в платье невесты? Помнишь Кенди?
Могу сказать точно, что той Кенди, о которой я тебе хочу сейчас написать, ты даже представить себе не можешь. Она прекрасна. Смотрю и глазам своим не верю. Я не знал Кенди до сих пор.
Арчи, если хочешь знать, что такое совершенство, то я тебе скажу по секрету: совершенство ? это Кенди с младенцем на руках. Теперь я понимаю Рафаэля.
Брат, я так счастлив! У нас сын.
Передай остальным.

Стир.



Из Сиэтла в Чикаго

Здравствуй, Альберт!
Листок с этим приветствием лежит на столе у Кенди уже неделю, а она все никак не соберется тебе написать. Все время на что-то отвлекается. Поэтому я решил черкануть тебе пару строк за нее, рассказать вкратце, что у нас нового.
Кенди теперь большая начальница. Не так давно она попробовала себя в качестве стюардессы на борту самолета, и это так всем понравилось, так подняло популярность пассажирских авиарейсов, что ей поручили подготовку медсестер для этой работы. Теперь она совмещает работу в больнице с полетами и преподавательской деятельностью. При этом еще умудряется следить за домом и ребенком. Тони, правда, уже большой мальчик, учится в школе и сам неплохо управляется по хозяйству. Недавно он получил главный приз на городском конкурсе лучших изобретений за машинку для шинкования овощей. Теперь собирает газонокосилку. А мне разрешили испытания нового самолета.

Так что вот, привет всем.

Стир.



Из Лондона через Чикаго в Сиэтл

Здравствуй, Кенди.
Сегодня прогуливался мимо колледжа Святого Павла, и решил тебе написать. Интересно, ты еще помнишь меня? Я был на том холме, что ты называла своим. Мое любимое дерево все еще растет там. Теперь под ним гуляют другие студенты, что, впрочем, не помешало мне на него залезть. Я как будто вернулся в прошлое. Увидел в кустах эту смешную грымзу, кажется, Элизу, и нелепую девчушку с двумя хвостиками, что диким голосом кричала слова благодарности. А еще ты любила лежать на траве, помнишь? И я вдруг подумал, что никогда не говорил тебе спасибо. Простое вроде слово, а мне трудно было его произнести. Ты все время лезла, куда тебя не просили, совала свой нос всюду - несносная была девчонка. Ух, и злила же ты меня, где уж тут вспоминать о вежливости!
Но теперь я хочу тебя поблагодарить. У нас в труппе есть девушка, точнее, она наш режиссер и по совместительству моя жена, но это не главное. У нее такой же несносный характер, как у тебя. Она все время норовит меня воспитывать. В частности, однажды она сказала, что я ? очень неблагодарный и злой человек, потому что обижаюсь там, где стоило бы сказать спасибо. Я долго обдумывал эту фразу, прежде, чем согласился с ее справедливостью. Поэтому теперь, когда так живо вспомнил о тебе, спешу исправиться и благодарю тебя за все, что ты для меня сделала.
Я счастлив, что познакомился с тобой. И я люблю этот колледж, бывшую свою тюрьму, за то, что он позволил нам встретиться. Ты изменила мой взгляд на мир и на себя самого. Пусть у тебя все будет прекрасно.
Эти чертовы воспоминания делают меня сентиментальным. Еще немного и пойду собирать цветы. Выше нос, Тарзан с веснушками. Вся жизнь еще впереди.

Терри из колледжа Святого Павла.

Anuta
Победитель конкурса
Победитель конкурса
Сообщения: 6355
Зарегистрирован: 30 июл 2007, 09:52
Контактная информация:

Фанфики Анюты

Сообщение Anuta » 05 окт 2017, 12:42

Эпилог

Осень. Вечер. Разноцветные листья декоративных лиан обвивают открытую террасу красивой летней усадьбы. В доме весело горит свет и через стекла выбивается наружу. На террасе уютно устроились две женщины. Одна, уже совсем старая, сидит у окна в плетеном кресле-качалке и с увлечением что-то вяжет. Вторая, слегка похрамывая, подошла к перилам, чтобы взглянуть на дорогу и первые звезды:

- Какой спокойный сегодня вечер! А ведь когда-то, когда я лишилась ноги, для меня такой вечер был пыткой.

К дому подъехала машина. Из нее вышел всклокоченный мужчина, по праву считавшийся самым талантливым хирургом в Нью-Иорке. Он поцеловал жену, обнял ее за талию и повел в дом. Навстречу им выскочил мальчик лет семи и, получив свой поцелуй, пристроился к отцу с другой стороны. Сюзанна положила голову на плечо мужа.

- Что бы я делала без вас?

- А я всегда говорила, - назидательно вмешалась из своего кресла старушка, - когда судьба что-то отнимает, значит, она готовит место для чего-то лучшего.

- Когда это ты такое говорила, мама? ? удивленно обернулась к ней дочь.

- Всегда! - еще раз подтвердила старушка, проводила взглядом ушедшую в дом семью, встала и тоже подошла посмотреть на звезды.

- А вечер, и правда, сегодня спокойный.

Anuta
Победитель конкурса
Победитель конкурса
Сообщения: 6355
Зарегистрирован: 30 июл 2007, 09:52
Контактная информация:

Фанфики Анюты

Сообщение Anuta » 05 окт 2017, 13:18

Лирическое отступление
Кенди дочитала последние строки "Безумия", вздохнула и отвернулась от монитора.
- Жаль, что все это неправда, - резюмировала она.
- То есть ты хотела бы выйти замуж за Стира? ? ревниво уточнил ее муж.
- Нет, Нил, я хотела бы, чтобы Стир остался с Патти. Жаль, что воскресить его могут только фантазии, сны да воспоминания.
- Ну, все мы когда-нибудь умрем, - философски заметил Даниэль, - кто-то раньше, кто-то позже. Значит, так надо. Некоторым и за девяносто лет не сделать всего, что другие умудряются осуществить за первые двадцать. Стир же не просто так умер, а за идею - значит, не зря. Идеи ведь не умирают. Хочешь, назовем Алистером сына?
- Ох, Нил, давно ли ты стал таким красноречивым? ? вмешалась в разговор Анюта.
- С тех пор, как общаюсь с тобой, - снисходительно улыбнулся он, - если бы я не обучился красноречию, смогли бы мы с тобой завоевать Кенди, как ты думаешь?
- Не знаю? - Анюта пожала плечами, - напомни, кстати, а как мы с тобой ее завоевали?
- С удовольствием! ? отозвался Даниэль и приготовился рассказывать.
- Подождите, подождите, - перебила Кенди, - это же совсем другая история, а мне интересно, чем закончилась предыдущая.
- Какая предыдущая? ? удивились мы хором.
- Та, которую мы только что прочитали, - уточнила она, - где я вышла замуж за Стира.
- Ну, чем она могла закончиться? ? развела руками Анюта, - может быть банально: жили они долго и счастливо и умерли в один день?
- А серьезно? ? продолжала настаивать Кенди.
- Ну? - Анюта задумалась, - реактивный самолет Стира успешно выдержал испытания, но к серийному производству его еще долго не допускали, поэтому никто об этом не знал. Стир все равно не унывал, так как голова его была постоянно занята все новыми и новыми идеями. Его космические разработки тоже вызревали постепенно. Предлагаемые модели довольно долго рассматривались в кабинетах и на конференциях. И только спустя несколько лет стали пробовать построить что-то на практике, когда сознание американцев созрело для нововведения. Поэтому первым в космос все равно отправился Гагарин. А потом ведь в Европе снова была война. Кто знает, вдруг твой семнадцатилетний сын отправился на нее добровольцем? Так что зачем тебе знать, что было дальше?
- Печально, - сказала Кенди.
- Да, - согласился с ней Нил, - как и все Анютины фанфики. Моя история мне нравится больше, - он выжидающе посмотрел на жену.
- Ладно, ладно, - согласилась она, - валяй, рассказывай свою историю.

Аватара пользователя
Lucciola
Сообщения: 5559
Зарегистрирован: 29 июн 2009, 11:20
Статус: троллейбусом стукнутая

Фанфики Анюты

Сообщение Lucciola » 05 окт 2017, 13:59

Прямо такой роман в письмах, как у какого-нибудь Андрея Битова. Очень интересно было прочесть. Стир, значит, вернулся и стал профессиональным лётчиком? Здорово!
Я люблю тебя, Жизнь,
И надеюсь, что это взаимно!
© М. Бернес

Anuta
Победитель конкурса
Победитель конкурса
Сообщения: 6355
Зарегистрирован: 30 июл 2007, 09:52
Контактная информация:

Фанфики Анюты

Сообщение Anuta » 29 ноя 2017, 17:20

Инициация
Размер: Макси
Пейринг: Кенди/Нил
Возраст: 16+
Изображение
Это так прекрасно, когда у человека есть душа, умеющая смеяться и плакать, грустить и радоваться.
http://pleer.net/en/tracks/4627579vPZu
Мураками "Сказка"
Рисунки ? Анюта
2013 г.
Последний раз редактировалось Anuta 03 окт 2018, 05:41, всего редактировалось 1 раз.

Anuta
Победитель конкурса
Победитель конкурса
Сообщения: 6355
Зарегистрирован: 30 июл 2007, 09:52
Контактная информация:

Фанфики Анюты

Сообщение Anuta » 29 ноя 2017, 17:23

Глава 1.

Мне хочется, чтоб ночь, раскинувшая крылья,
Воздушной тишиной соединила нас.
Мне хочется, чтоб я, исполненный бессилья,
В твои глаза струил огонь влюбленных глаз.

Мне хочется, чтоб ты, вся бледная от муки,
Под лаской замерла, и целовал бы я
Твое лицо, глаза и маленькие руки,
И ты шепнула б мне: ?Смотри, я вся ? твоя!?
Бальмонт


Эта история началась в тот день, когда я вернулся в Иллинойс и узнал, что умер.

Почему вернулся? Да потому, что не был дома уже пять лет. Проходил испытание на самостоятельность в далеком Гандервале. Зачем? Из-за взбалмошной девчонки, которая не приняла моих ухаживаний. Чтобы добиться желаемого, мы с сестрой тогда затеяли небольшую авантюру. Придумали так, что вроде дядюшка Уильям, приемный отец Кенди, которого никто никогда не видел, велит ей за меня замуж идти, и воли его никак нельзя ослушаться. Все шло прекрасно. По поводу помолвки в доме Эндри организовали праздник, пригласили гостей. Кто же мог подумать, что пресловутый дядюшка окажется в городе, и что он не только не выживший из ума старик, а напротив очень даже юный джентльмен, к тому же лучший друг своей приемной дочери? Моя помолвка превратилась в его торжество. Все только и говорили, что о мистере Уильяме, а я... Вспоминать неприятно. Перед всеми гостями он назвал меня бессовестным, бесполезным, абсолютно пустым человеком, неспособным ни честно взглянуть на свое прошлое, ни добиться чего-либо в будущем. Он сказал, что ему меня жалко, потому что я не умею контролировать свои желания, а для достижения целей использую низкие способы. Низкие способы! А ведь это даже не моя была идея! Я просто хотел завоевать Кенди.
На что мне сдалась Кенди? Сам не знаю. Просто мне надо было заполучить ее во что бы то ни стало. И я не успел понять, когда и зачем она стала так мне нужна.

Мы познакомились еще в детстве. Родители любили говорить о семейной чести, поэтому, когда отец пригласил в качестве компаньонки для сестры девочку из приюта, мы все решили, что он сошел с ума. Все знают, кто такие дети из приюта! Люди низкого происхождения - те, кто зачат в грехе и не нужен своим родителям. О них некому позаботится, их жизнь полностью зависит от милости чужих людей, от тех, кто соглашается их кормить и обучать, от таких, как мы. Она должна была стыдливо сидеть, опустив очи долу и покорно выносить все, что мы хотели с ней сделать. Она должна была хорошо знать свое место и бояться лишний раз слово молвить, но она не желала играть по правилам. Проклятие из приюта, строптивая гордячка ? вот, кем оказалась Кенди. С первого дня знакомства мы стали врагами. Война навсегда, война любыми средствами ? я понял это в момент нашей первой встречи. Необходимо было выжить ее из нашего семейства, из семьи Эндри, из высшего общества, где ей было совсем не место. Маленькие воровки, вроде нее, не должны делить стол с элитой, это оскорбительно, унизительно, гадко. То, что все сироты воры, я тогда не сомневался.

Элиза видела в Кенди соперницу и приписывала ей все наши несчастья. Она вообще относилась к делу довольно серьезно и даже после того, как Кенди уехала из колледжа Святого Павла, считала, что планета слишком мала для них обеих. Я же, покинув колледж, уже немного остыл и подыгрывал сестре скорее из чувства солидарности. Для меня Кенди не была мировой проблемой, скорее просто обезьянкой со смазливой мордашкой и злобным характером. Мне нравилось дразнить ее, как дразнят щенка или мартышку, и, признаться, всегда было интересно наблюдать, какие она вытворяла трюки, выпутываясь из наших с Элизой ловушек, в которые с удивительной частотой попадалась. Вот уж поистине полный безрассудства характер! Своим безрассудством и дикостью она меня с самого начала впечатляла. Мне понравилось дурачить ее и заставлять злиться, нравилось, как она нас ненавидит. Это была игра. Но однажды все изменилось.

Это произошло неожиданно. В тот день ремонтировали центральную дорогу, и я поспорил с сестрой, что пешком доберусь до дома быстрее, чем она в экипаже в объезд. Этот спор чуть было не стоил мне лица. Я выбрал самый короткий, но и не безопасный маршрут. Трое неопрятных парней грубо задели меня плечами, и я попросил их смотреть, куда они идут. Ну, может, еще добавил один другой подходящий к случаю эпитет. Я же не знал, что имя Эндри для них ничего не значит! Никакого уважения. Втроем ? на одного. Признаться, я здорово струсил, и не сразу сообразил, как быть. Возможно, я бы и сам справился, в конце концов, но тут появилась Кенди. Она свалилась на бандитов, как снег на голову, раскидала их всех, схватила меня за руку и потащила за собой. Я даже не успел сообразить, что произошло, но это было очень кстати. А ведь в колледже Святого Павла мы с парнями так же нападали на нее. Она должна была хотеть отомстить или хотя бы не вмешиваться.

С тех пор я стал думать. Да, тогда я начал думать впервые. И вовсе не поздно, как сказала мне впоследствии сама Кенди, а наоборот довольно рано. На тот момент мне было всего восемнадцать лет. Многие другие люди до самой старости не включаются в мыслительный процесс. Так и живут согласно усвоенным с детства привычкам, а на возникающие несоответствия просто закрывают глаза.

А я думал о Кенди и думал, и никак не мог понять, где допустил ошибку. Если она наш враг, как я с детства привык считать, то почему заступилась за меня, рискуя сама? А если она не враг мне, то кто? Почему она не ненавидит меня? Простила? Да, она говорила когда-то, что всех надо прощать, но я тогда это объяснил тем, что она красуется перед Энтони. Теперь же при одной мысли о том, что Кенди взяла да и забыла всю бывшую между нами вражду, во мне что-то болезненно сжималось.

Вопросы без ответов всегда угнетали меня. Когда я чего-то не понимаю, то становлюсь раздражительным и нервным. Тогда мысли о Кенди терзали мою голову впервые, и я не находил себе места. Везде мне было неудобно, люди раздражали меня, особенно девушки; речь моя стала отрывистой, а движения неловкими. Однажды из-за этой нервозности я слишком резко крутанул руль в машине и врезался в фонарный столб. И снова судьба столкнула меня с Кенди. Именно она оказалась рядом, чтобы оказать мне первую помощь. Это невероятно, насколько обжигающими могут быть прикосновения, и какую ценность имеет участие. Мне хотелось одновременно, и продлить этот момент, и бежать от нее со всех ног. В тот момент я понял, точнее, почувствовал, что без нее вопрос не разрешится, что успокоюсь я только тогда, когда она будет рядом. Когда ответом на вопрос будет ее присутствие, ее забота, ее ласки. Если она будет рядом, неоднозначность исчезнет. Я стал искать встреч с ней, жаждал ее внимания. Как называется желание быть все время рядом с каким-то человеком? Я впервые пробовал на вкус слово ?люблю?, тогда еще даже не подозревая, что любить Кенди гораздо опаснее, чем ненавидеть.

Я добивался любви Кенди с такой же страстью, с каким азартом прежде разжигал ненависть, а она с таким же упорством сопротивлялась. Даже семья уступила моим желаниям, но не Кенди. Тогда Элиза предложила авантюру с помолвкой. Что из этого вышло, я уже рассказывал. Чуть ли не кубарем скатился я с крыльца дома Эндри, остро ощущая всю горечь несправедливой обиды, полный решимости изменить ситуацию в свою пользу. Но как? Новых идей у меня пока не было. Глупо было возвращаться на прием, но и домой тоже не хотелось. Я рассудил, что небольшая прогулка по городу пойдет мне на пользу и побрел, куда глаза глядели. Куда-нибудь подальше от глупых гостей с их огульными суждениями и перешептываниями: ?Нил Леган ? нечестный охотник за приданным? - подумать только! И ведь никто меня даже не окликнул, никто не выбежал, чтобы остановить.

Вообще-то я никогда не напиваюсь, в отличие от Грандчестера, но в тот вечер решил, что мне простительно будет попробовать. Я слышал, что алкоголь снимает стресс и расслабляет мозг. И ведь надо быть таким невезучим! Мой организм отказался расслабляться подобным образом, и меня почти сразу вырвало. Прямо в Чикагский залив. Было очень паршиво. Неужели я на самом деле такой никчемный, что даже напиться не могу? Нет, самобичевание - не мой конек и выпивка - тоже. Я - человек действия.

Чтобы доказать, что чего-то стою, я уехал из Чикаго. Правда, пришлось сменить имя и изрядно потрудиться, но оно того стоило, ведь я стал владельцем крупнейшей обувной фабрики в Гандервале. Больше дядюшка Уильям не посмеет называть меня избалованным ребенком, ведь я всего добился сам, своим трудом, без подсказок и даже без поддержки близких. Я многое сумел пережить: и жизнь в рабочем квартале, и маленькую комнату в качестве жилья, и даже отсутствие собственного автомобиля, не говоря уже о прислуге. Мне было трудно, но чего не сделаешь ради любви! Мечты о Кенди согревали меня одинокими ночами, а ненависть к ее приемному отцу придавала решимости и сил.

За пять лет вдали от дома я не только изучил все тонкости обувного бизнеса, но и науку любви постиг в полной мере. В частности усвоил, что некоторых девушек напористость отпугивает, и их любви стоит добиваться терпением, притворством и хитростью. Обогащенный новым опытом я верил, что теперь-то уж Кенди будет моя.

И вот я, наконец, смог вернуться. Как же я этого ждал! По-хорошему, надо было подождать еще один день, и тогда я мог бы появиться в особняке Эндри под своим собственным именем, но мне не терпелось удивить всех как можно скорее. Я представлял себе, как откроет рот Уильям, когда ему придется признать, что он был неправ относительно меня. Может быть, он даже предложит мне место распорядителя в своем банке, а я откажусь, потому что это ниже моего достоинства. Я представлял, как удивится Кенди, и как она пожалеет, что не согласилась выйти за меня замуж. А я буду строг с ней ? пусть помучается. Я ждал, что обрадую маму и вызову гордость отца. Но первым делом все же Эндри.

Ради этого визита я купил новый костюм, шляпу и золотые часы, нанял новый блестящий Лимузин и отправился штурмовать банк с эмблемой орла. Узнав в банке, что мистера Уильяма и его приемную дочь можно найти в Лейквуде, я почувствовал громадное облегчение. Раз приемная дочь, значит, не жена. Больше всего я боялся, что за время моего отсутствия Кенди выйдет замуж, и часто вечерами ворочался в постели, придумывая, что сделаю с ее мужем, если это так.

Остановив машину у ворот Лейквудского особняка, я послал водителя доложить мистеру Уильяму, а сам в это время оглядывал сад. Здесь почти ничего не изменилось: те же мраморные статуи среди бесчисленных роз, и Кенди ? вот она, среди кустов, совсем рядом, стоит, нагнувшись, с завязанной узлом чуть выше колен юбкой и что-то делает с розами. Увидела машину и подняла голову: волосы выбились из-под чепца, на щеках и лбу следы земли. Признаться, Кенди, в моих мечтах ты была куда более изысканна. Ну что ж, юбка, связанная узлом ? это тоже неплохо. Я отвернулся, чтобы она не узнала меня раньше времени, и вышел из машины только после приглашения дворецкого. Кенди смотрела на меня во все глаза. Узнавание, изумление, недоверие и мне показалось какое-то томление, но я удостоил ее лишь короткого взгляда и сделал вид, что не заметил. Так ей и надо. Сегодня я собирался говорить только с мистером Уильямом и исключительно на деловые темы. Пусть Кенди успеет присмотреться и оценить. Я отчетливо помнил картины своего унижения и бегства 5 лет назад, и, поднимаясь по ступеням, с наслаждением предвкушал реванш.

- Ну, здравствуй, Нил, - встретил меня в дверях хозяин поместья.

- И я рад вас приветствовать, - живо отозвался я, входя и протягивая ему руку.

Он тоже двинулся навстречу, но не для рукопожатия. Резкий удар в челюсть сбил меня с ног.
От неожиданного нападения я потерял равновесие и отшатнулся к стене. Повзрослев с нашей последней встречи, я уже не стал бы как когда-то плакать из-за синяков, но кровь с укушенной губы испортила белый костюм, и это меня разозлило.

- Не такой встречи я ждал.

- А какой? ? Альберт гневно сверлил меня взглядом, - Какой встречи ты ждал после того, как пять лет не давал знать о себе родным? Ты знал, что все считали тебя погибшим, и что твоя мать заболела от горя? О чем ты думал? ? Эндри закончил отповедь и примирительно протянул руку: - ладно, вставай!

И надо же было ей войти именно в этот момент! Сострадательная, как всегда, она сразу же кинулась стирать кровь с моего лица.

- Что у вас здесь произошло?

- Не твое дело! ? я оттолкнул от себя ее руку. Платок выскользнул из ее пальцев и беспомощно опустился ко мне на колено. Я взял его двумя пальцами и с чувством отшвырнул в сторону. Мой план провалился, внешний вид был испорчен, как и чудесное утреннее настроение, и меньше всего в тот момент мне хотелось принимать от нее помощь.

- Кенди, - вмешался Уильям, - разреши представить тебе: Джеймс Булт, предприниматель из Гандерваля. Приехал в Лейквуд, чтобы предложить мне купить акции своей процветающей компании.

- Буулт, - удивленно протянула девушка и секунду удивленно смотрела на меня, как будто сомневалась, не обозналась ли, - у нас был в больнице пациент по имени Джеймс Булт. Он умер вчера вечером.

- Как умер? ? я мгновенно забыл о своих оскорбленных чувствах, - Он не мог умереть! Мы договорились встретиться в Чикаго на этой неделе. Я должен передать ему пакет и переоформить документы на свое имя. Как же он мог умереть?

- Его привезли в больницу с огнестрельным ранением, - терпеливо объяснила Кенди, - врачи сделали все возможное, чтобы его спасти, но, увы, это удается не всегда.

- Его убили, - постепенно до меня начал доходить смысл этих слов, - ? меня убили.

- Ты сам себя убил, - на всякий случай уточнил Альберт, - утопился, как говорят в Чикаго. От неразделенной любви.

- Я? Утопился? От любви? ? второй раз за несколько минут мне сообщили, что я умер. Это было слишком, - кто придумал такую чушь? Выпустите меня! ? последняя фраза была сказана потому, что входная дверь никак не поддавалась.

- Конечно, - Кенди распахнула ее перед моим носом.

- Спасибо, - буркнул я, вновь оказавшись на крыльце и с шумом вдыхая свежий воздух, - что же мне теперь делать?

- Не знаю, - пожала плечами девушка.

Опять она! Всюду она! Как же она успела мне надоесть за последние четыре минуты!

- Да чтоб тебя? я не тебя спрашивал, - я соскочил со ступенек и, плюхнувшись на сидение автомобиля, приказал водителю возвращаться в Чикаго.

Розовые ворота лейквудского особняка потонули в облаке дорожной пыли.

Anuta
Победитель конкурса
Победитель конкурса
Сообщения: 6355
Зарегистрирован: 30 июл 2007, 09:52
Контактная информация:

Фанфики Анюты

Сообщение Anuta » 29 ноя 2017, 17:25

Глава 2.

Это было глупо ? возвращаться в чикагский отель за вещами. Впрочем, весь день был глупым. И зачем я только поехал к дядюшке Уильяму с этим предложением? В мечтах все было прекрасно: я небрежно предлагаю Уильяму сделку и даже не смотрю на нее, а она, она все смотрит на меня влюбленными глазами и старается завести разговор, но напрасно. Я ведь не ради нее приехал, а по делу. Да, я прокручивал сценарии нашей встречи в течение многих ночей. Я хотел, чтобы она просила прощения за свое ?ненавижу?, за всеобщий смех, я хотел, чтобы она поняла, от чего отказалась. И тогда я, конечно же, простил бы ее. Не сразу, конечно, но, наверняка бы простил.

В реальности все оказалось иначе. Мой план с треском провалился. Я бежал из дома Эндри, как и пять лет назад, осмеянный. И понял: там, где Кенди, мне всегда приходится быть униженным, а никак не наоборот. Чертова девчонка! Столько сил и времени на нее потратил, и все без толку!

А тут еще убийство... Стоило только подумать об этом, как в животе неприятно холодело. Вдруг убить хотели меня? И что же делать теперь с этим именем, на котором кровь, а значит, меня ждет следствие и, может быть, даже арест? Ведь это же незаконно ? жить под чужим именем. И почему эти мысли не заставили меня развернуться еще в Лейквуде? Нет, обязательно мне надо было вернуть владельцу машину и забрать из отеля вещи! А ведь в отеле меня ждали. Не один, а целых четверо полицейских ожидали возвращения в отель убитого Джеймса Булта.

Как мерзко, словно ледяные челюсти, сомкнулись на запястьях наручники! До тошноты унизительно было выходить из отеля в таком виде через толпу зевак. Но самое худшее - это решетки. Когда за спиной лязгнул замок, я впал в настоящее отчаяние. Вот так, без суда и следствия сразу в тюрьму? Я требовал адвоката, но никто меня не слушал. Не знаю, сколько времени прошло ? в камере не было окна. Я успел задремать и проснулся от какого-то шороха. Неужели крысы? Всегда боялся крыс. Как представлю, что эта тварь приближается ко мне? бррр.
Так я сидел в полутемном помещении, представляя себе всякие ужасы, казалось, целую вечность. Наконец, в коридоре послышались шаги, зазвенели ключи, и замок камеры недовольно щелкнул, открываясь. На меня снова надели наручники и повели в кабинет следователя.

Кабинет представлял собой небольшую комнату, по периметру заставленную стеллажами с массивным дубовым столом у широкого окна. На столе лежали все мои бумаги, а за столом сидел сутулый человек и внимательно их перебирал, поминутно поправляя пальцем сползающие очки и время от времени убирая за ухо непослушную прядь светлых седеющих волос.

- Мистер Булт? ? следователь взглянул на меня поверх очков.

- Меня зовут Даниэль Леганс, - честно представился я.

Следователь поправил очки, поднял голову и, чуть-чуть наклонив ее на бок, смерил меня насмешливым взглядом.

- Кто может это подтвердить?

- Моя семья, друзья? да многие могут.

- Хорошо, мистер Леганс, садитесь, - он указал рукой на стул, - меня зовут Артур Элиас, сегодня мы с вами будем разговаривать довольно долго и, я надеюсь, продуктивно.

Я сел.

- Для начала, - продолжал Элиас, - скажите мне, откуда у вас документы мистера Булта?

- Он сам мне дал.

- Вы были так хорошо знакомы?

- Нет, мы совсем не были знакомы.

- И он все равно дал вам свое свидетельство о рождении?

- Да.

- Зачем?

- Чтобы я мог уехать в Гандерваль под его именем.

- Зачем?

- Чтобы меня не нашли.

- Это была ваша идея?

- Нет, это он мне предложил.

- И вы согласились. Почему?

- Это длинная история.

- Мы не торопимся, - искусственно улыбнулся Элиас и посмотрел на часы.

В тесной комнате было жарко и душно. У меня вся спина вспотела.

- Не старайтесь ничего выдумывать, мистер Леганс, - добавил следователь, - в ваших интересах говорить правду, - правду мне, конечно, говорить не хотелось, но эти холодные серые глаза, казалось, видели меня насквозь.

- Все началось с помолвки, - неуверенно начал я свой рассказ, - я хотел жениться на девушке? короче, попал в глупое положение, и мне захотелось исчезнуть.

- Нет, нет, мистер Леганс, не надо короче, - возразил дотошный работник правопорядка, - рассказывайте все, как можно подробнее. Это важно.

- Я хотел жениться, - набрав в легкие побольше воздуха, я старался проскочить эпизод с помолвкой как можно быстрее, чтобы он не успел вклиниться со своими вопросами, - объявил о помолвке, а девушка в последний момент передумала и выставила меня полным ничтожеством перед всей нашей семьей и гостями. Я просто не мог после этого оставаться дома, и поэтому ушел. Долго бродил по городу и остановился у озера. Стоял, смотрел на воду и думал, как мне жить дальше, когда ко мне подошел этот молодой человек.

- Вы думали о самоубийстве? ? уточнил следователь.

- Не помню, о чем я думал, но вряд ли мысль о самоубийстве приходила мне в голову. Мне хотелось ненадолго уединиться, а не умереть, - о том, как я, перегнувшись через перила, извергал в залив весь выпитый за вечер алкоголь, я скромно умолчал, но он сам догадался.

- Вы были трезвы?

- Не совсем.

- Как в воду попала ваша куртка?

- Уронил. Вечер был теплый, и я ее не одевал.

- Продолжайте?

- Так вот, ко мне подошел молодой человек?

- Как он выглядел?

- Чуть выше меня, черноволосый, у него длинный нос с горбинкой и густые брови. Одет был довольно хорошо, хотя на мой вкус слишком пестро. К тому же оказался хорошим слушателем.

- Вы ему все рассказали?

- Да, он спросил, какие у меня проблемы, и я ему все рассказал. Сказал, что хотел бы уехать куда-нибудь подальше, где меня никто не знает, и начать жить сначала. Он спросил, что мне мешает. Я сказал, что у меня богатые родителя с большими связями, и они меня из-под земли достанут, если надо. Тогда он предложил сменить имя. Я спросил, разве можно самопроизвольно менять имя. Он засмеялся и предложил мне свое. ?Хочешь, - говорит, - я тебе свое одолжу? Скажем, на пять лет. Даже метрику могу отдать, чтобы ни у кого вопросов не возникало?.

- И вас это ничуть не смутило?

- Нет. Человек захотел мне помочь. Почему меня это должно было смутить?

Кажется, Элиас очень удивился, его брови поползли вверх вместе с очками:

- И вы согласились взять имя человека, о котором ничего не знаете, и даже не поинтересовались, что он из себя представляет?

- Я же собирался уехать туда, где ни меня, ни его никто не знает, так какая разница? К тому же я ему заплатил и обещал заплатить еще, когда вернусь. Думаю, ему нужны были деньги, вот он и продал мне свое имя вместе с документами.

Следователь развел руками над столом, как будто приглашал к обеду гостя:

- И что было дальше?

- Мы договорились, что через пять лет день в день в это же время встретимся на этом же месте, и я верну ему имя, свидетельство о рождении и пакет.

- Вот этот пакет? ? Элиас приподнял со стола хорошо знакомый мне бумажный сверток, - вы знаете, что в нем?

- Да, я заглянул по дороге. Но это не интересно. Там письма какой-то влюбленной девчонки. Сплошные пупсики, слезы, обещания и прочий бред. Я не стал это читать, - я снова врал и, надеюсь, что не краснел. На самом деле я прочитал эти исписанные листы не один раз, представляя, что получил их от Кенди. Если бы она на самом деле писала мне что-то подобное?

Голос следователя вернул меня к действительности.

- Зачем он отдал вам эти письма?

- Откуда мне знать? Чтобы самому их не хранить, наверное, - предположил я. Этот глупый допрос начинал меня раздражать, - Может быть, у него другая девушка появилась, и он боялся, что она это увидит.

- А зачем тогда возвращать?

- Чтобы еще раз прочитать. Может быть, они еще ему дороги?

- И вам это совсем не показалось подозрительным?

- Нет, - подумав, ответил я, - тогда совсем не показалось. Теперь кажется.

- Ничего удивительного, - заметил следователь, - теперь вам все должно казаться подозрительным. Но давайте к делу? - он постучал тыльной стороной карандаша по листу бумаги на столе, и пододвинул этот лист ко мне, - откуда у вас это?

Бумага эта всего пару дней назад утверждала мое, а теперь уже не мое, а покойного Джеймса Булта, права на имущество и управление фирмой Морли и Ко.

- Я приехал в Гандерваль, - вздохнув, продолжил я свой рассказ, - и устроился на фабрику Джона Морли. У него как раз уволился ответственный за закупку и доставку кожи, и он меня взял. Потом я занимался распределением финансов, а через полгода стал управляющим. Можно сказать, что я вытащил эту фабрику из огромной долговой ямы и спас от неминуемого развала, потому что там явно никто не понимал, что к чему. Мистер Морли, уже очень старый человек, и здоровье не позволяет ему заниматься делами, думал, что долго не проживет, а фабрику любил, как родного ребенка. Он решил, что из круга его знакомых, я лучше всех подхожу для того, чтобы продолжить это дело, и предложил мне купить у него предприятие за относительно небольшие деньги, просто для того, чтобы фирма продолжала функционировать. Я, конечно же, согласился. Теперь обувная фабрика Морли моя.

- Джеймса Булта, - поправил меня Элиас.

- Джеймса Булта, - уныло согласился я.

- И вы, конечно, надеялись, что встретитесь с ним в Чикаго, и он перепишет ее на ваше имя?

- Да.

- Встретились?

- Нет.

- Почему?

- Сегодня должны были встретиться, но вы меня арестовали.

- А кто, по-вашему, мог желать его или вашей смерти?

- Понятия не имею, - честно признался я, - никогда не думал, что у него или у меня могут быть такие опасные враги. Хотя, завистники были, конечно.

- Отличная история! ? вдруг развеселился Элиас, - про наивного мальчика с удивительными предпринимательскими способностями, разбитым сердцем и чистой душой. Ни за что не поверю!

Меня как палкой по голове ударили. Я был уверен, что хорошо держался и очень убедительно все рассказал, и от неожиданного обвинения во лжи стал задыхаться в предчувствии недоброго. Следователь оценил реакцию и перешел в наступление.

- А теперь я расскажу вам другой вариант тех же событий, - он потянулся ко мне через стол, и в его неопределенно серых глазах мелькнул хищный огонек. Я вновь ослабил галстук.

- Итак, - начал Элиас, смакуя каждое слово, - история эта произошла пять лет назад. Джеймс Булт ? известный в Чикаго наркоторговец снабжал Нила Леганса опиумом, как одного из своих клиентов, до тех пор, пока у того водились деньги. Но однажды заботливые родители перекрыли последнему источник доходов, сочтя их чрезмерными, и тогда юный мистер Леганс, будучи в зависимости от своей пагубной привычки и не желая огласки, согласился на сделку. В качестве оплаты Булт предложил ему возможность заработать в Гандервале, указав к кому и с каким предложением обратиться. Выбор его был не случаен. Не более года до этого Джеймс Булт вышел из тюрьмы. А сидел он там за то, что снабдил одну из своих клиенток смертельной дозой опия. Но этого мало. В конверте, что Вы так бережно хранили, находятся письма, свидетельствующие о том, что он не просто продавал девушке наркотики, как продавец покупателю, а прежде совратил ее и, судя по последним письмам, бросил.

- Я никогда не был клиентом Булта! Это все ложь! Я вообще не знал его до той встречи, говорю же! ? я захлебнулся несправедливостью его предположений.

- Мистер Леганс, вы меня слушали?

- Ну да? Вы назвали меня наркоманом, это оскорбительно!

- На Вашем месте я бы не оскорблялся, - он многозначительно кивнул на мои скованные запястья, - Что еще я только что сказал?

- Про какую-то девушку, которая была в него влюблена, - я смиренно опустил голову, - И какое это имеет отношение к месту моей работы?

- Имя Генри Морли, Вам, наверное, знакомо?

- Да, это сын Джона Морли, у которого я фабрику купил, - вяло пробубнил я, не поднимая глаз от короткой цепочки, которая определяла свободу моих движений.

- Какие у вас с ним были отношения?

- Никаких. Я его не видел. Он не жил с отцом, приехал только раз погостить, но я тогда уезжал по делам в соседний город.

- У Генри Морли была двоюродная сестра, которую он очень любил. Несколько лет назад она сбежала в Чикаго с каким-то кавалером, а через год оказалась мертвой. Ее звали Шарлоттой. Как вы думаете, читал он эти ваши письма?

Вялость как рукой сняло. Я был потрясен, ошарашен, напуган. Шарлотта ? да, именно Шарлотта, а не Кенди написала Джеймсу всю эту груду писем. И она была сестрой Генри? Того самого парня, который уверен, что меня зовут Джеймс Булт, и который наследовал бы фабрику отца, не встань я на его пути? Я судорожно вспоминал, где лежали письма, когда Генри приезжал к отцу. Конечно, я оставил их на столе, я всегда держал их на столе. Разложенными! Чтобы любой зашедший видел, что мне пишет девушка. Ему не надо было даже открывать конверты!
Неужели на это и был расчет? Выходит, Джеймс специально послал меня к брату обманутой и убитой им девушки, чтобы подразнить Генри и отобрать у него фабрику. Какой бездушный, жестокий человек! А я принял его сочувствие за чистую монету. Неужели меня так легко провести? Уныние охватило меня, а следователь, видимо, решил добить меня окончательно.
Он усмехнулся и продолжил:

- Судя по Вашей реакции, наш герой ничего этого не знал. Его волновали только удовольствия, которые он может получить, если выполнит задание, и деньги, которые неожиданно попали ему в руки. Когда же через пять лет, как было условлено, он вернулся в Чикаго и встретился с Бултом , то оказалось, что в намерение последнего вовсе не входило передавать ему фабрику. Между ними произошла ссора, в результате которой Даниэль застрелил Булта и сохранил себе его имя.

- Но это абсурд! ? хотел громко возразить я, но в горле пересохло, голос сорвался, и возражение прозвучало тоненьким писком, - все совсем не так.

Артур Элиас поправил очки:

- Это рабочая версия, мистер Леганс. Я обязан ее проработать. В Ваших же интересах помочь мне найти настоящего убийцу. Вам ведь не понравилось в камере?

Голос совсем исчез, и я энергично замотал головой.

- Могу вас понять, - посочувствовал мне тот, кто минуту назад готов был отдать меня под суд, - я мог бы подержать Вас в камере пару недель за то, что Вы выдавали себя за другого человека, но я вас отпускаю. Прямо сейчас. Можете идти.

По его команде с меня сняли наручники и вывели во двор. Я был озадачен. Мог задержать, но отпустил, помочь найти убийцу ? что значили все эти слова? Чем я могу помочь? Голова отказывалась думать, я просто шел вперед, пока не уперся в забор, затем пошел вдоль него. ?Больница Святого Иоанна? - гласила табличка на воротах. Когда-то, пока не вмешалась мама, здесь работала Кенди. Я вошел на территорию и сел на одну из пустующих скамеек. Под моими ногами в траве копошились муравьи. Счастливые, они не задаются вопросом, как жить дальше. От нечего делать я поднял прутик и стал чертить для них на земле всякие препятствия. Мимо кто-то пробежал.

- Кенди, - послышалось от входа, - давай скорее. Тут твою особую пациентку привезли!

Anuta
Победитель конкурса
Победитель конкурса
Сообщения: 6355
Зарегистрирован: 30 июл 2007, 09:52
Контактная информация:

Фанфики Анюты

Сообщение Anuta » 29 ноя 2017, 17:33

Глава 3.

Услышав имя Кенди, я пошел в больницу - мне хотелось расспросить ее о Булте, но там какая-то вредная девица сидела в регистратуре. Ни за что не хотела меня пускать. Задала, наверное, тысячу вопросов обо всем на свете, даже предложила анализы сдать. Препирались мы с ней минут тридцать, пока ее не позвал к себе главный врач. Тогда я и проскочил. Выяснить, в какой палате работает Кенди, оказалось гораздо проще.

И вот вхожу я в палату и что же вижу? Никакой медсестры там и в помине нет, а на кровати лежит моя мама, бледная, как полотно. Что я должен был думать? Конечно, я испугался! Пытался ее будить, но она и бровью не повела, поднял руку ? рука упала, как ватная. Неужели моя мама...?

- Господи, Нил, не буди ее! ? Кенди ворвалась в палату, как комета, и сразу кинулась оттаскивать меня от постели.

- Где тебя черти носят? ? возмутился я, - надо скорее позвать врача!

- Она спит, - спокойно сказала Кенди, выкладывая на стол булочку, газету и бутылку земляничной газировки, - я сделала ей укол снотворного, поэтому спит она крепко. Но если ты все же ее разбудишь, у нее будет сильно болеть голова, поэтому, пожалуйста, не надо.

- Спит, - я не был уверен, что она права, ее же не было в палате последние несколько минут, но не хотел показаться невежественным, поэтому еще раз посмотрел на мать и, убедившись, что она дышит, добавил, - я так сразу и подумал.

Кенди сдержанно хихикнула.

- Тебе нельзя здесь находиться, это больница. Для посещений необходимо разрешение врача, - она постаралась вытолкать меня в прихожую, но не тут-то было.

- Никуда я не пойду, пока не поговорю с матерью! ? заявил я, уворачиваясь от ее настойчивых пинков в сторону двери, - буду ждать, пока она проснется, ? я осмотрел палату в поисках подходящего места для ожидания и оседлал стул, что стоял между кроватью и окном, - здесь!

Кенди вздохнула и опустилась на табуретку с другой стороны кровати.

Секунд двадцать мы сидели молча. Первой нарушила тишину Кенди.

- Тебя отпустили? - шепотом спросила она.

- Отпустили откуда? ? удивился я.

- Я читала утреннюю прессу, - проговорила она, протягивая мне газету, что принесла с собой.
Резким движением я вырвал газету из ее рук. Прочитал заголовок: ?Убийство среди белого дня? и возмутился:

- У меня мама болеет, а ты хочешь поговорить об этом? ? хоть я и пришел сюда как раз, чтобы поговорить об этом происшествии, но в присутствии мамы, даже спящей, обсуждать убийство у меня пропало всякое желание.
- Твоя мама не заболела бы, если бы не все это! ? парировала Кенди, указывая на заметку.
- Всего этого не случилось бы, если бы ты пять лет назад не выставила меня полным идиотом, ? я напустил на себя грозный вид и ткнул в нее пальцем.

- Ты бы не выглядел полным идиотом, если бы не лез ко мне со своими нечестными предложениями! - Кенди выставила навстречу моему пальцу свой.

- Я бы не лез к тебе с предложениями, если бы не был уверен, что ты этого хочешь!

- Что?!! ? от удивления она вскочила, - с чего ты взял, что я этого хотела?

- А кто ради меня полез в драку? А? Кто мне платок подарил со своими инициалами? Хочешь сказать, что не ты? - я тоже встал, и теперь мы стояли напротив друг друга по разные стороны кровати.

- Когда это я тебе свой платок дарила? ? удивилась она, поворачиваясь ко мне боком.

- Что, не помнишь уже? ? я достал из кармана платок и развернул его инициалами перед ее носом, - вот он: знак расположения.

- А, - сразу успокоилась Кенди, - это тот платок, которым я тебе руку перевязала, когда ты в столб въехал, - она протянула к нему руку.

- Да, ну и что? Все равно подарила, - я резко убрал платок обратно в карман, - и все равно знаю, что нравлюсь тебе. Ты просто боишься это признать, - я удобно устроился на стуле и закинул ногу на ногу, - ты просто капризная девчонка, которой непременно нужно все самое лучшее. Я был недостаточно хорош для тебя.

- И ты уехал в Гандерваль, чтобы показать, какой ты хороший? ? недоверчиво хмыкнула Кенди, также опускаясь на свой стул.

- Ничего подобного, - начал я заранее заготовленный текст и сам удивился, что получается почти искренне, - я уехал, чтобы начать самостоятельную жизнь. А ты? Ты мне больше не нравишься, - я состроил брезгливую физиономию, - вовсе. Если пять лет назад я и нашел тебя симпатичной, то сейчас это заблуждение в прошлом. Поэтому, Кенди, если ты надеешься, что я снова сделаю тебе предложение, забудь об этом. У тебя нет ни малейшего шанса мне понравиться. Тем более в этом вонючем халате и с этой дурацкой шапкой на голове. Кстати, ты надела ее задом наперед.

- Ну и славно, - Кенди подошла к зеркалу и поправила шапочку, - я очень рада, что больше не нравлюсь тебе, Нил. Потому что ты мне никогда не нравился. Слышишь? Никогда! Я помогала тебе так же, как помогла бы на твоем месте любому, и это не было знаком внимания. Я тебе уже говорила об этом, но ты, видимо, в тот момент не способен был понять. Слишком много неприятных воспоминаний связано с тобой, чтобы я могла свободно их отбросить. Я бы и рада была с тобой помириться, учитывая обстоятельства, - она еще раз критически посмотрела на себя в зеркало и осторожно понюхала халат, - но ты снова все испортил.

Я хотел возразить, но в это время мама застонала, просыпаясь, и мы оба склонились над ней. Кенди бросилась исполнять свои обязанности, а я взял маму за руку. Она повернула голову в мою сторону и, на секунду широко распахнув глаза, одарила меня одним из самых недовольных своих взглядов.

- Немедленно переоденься! ? прошипела она сквозь зубы, после чего снова сомкнула ресницы и откинулась на подушки.

Я подошел к зеркалу и испугался. Оттуда на меня смотрел кто-то безумный с всклокоченными волосами, отекшей губой и потеками грязи на щеках. Грязный помятый пиджак, с бурыми пятнами крови на груди и пропитанный тюремными запахами, под ним рваная на запястьях рубашка, галстук, оттянутый чуть ли не до пупка ? Господи, неужели это я? Не удивительно, что медсестра в регистратуре не хотела такого пускать.

- Поеду приводить себя в порядок, - сконфуженно поведал я Кенди, потихоньку отходя к двери - но потом обязательно вернусь. Только один вопрос: ты знала Джеймса?

- Я познакомилась с ним, когда его в больницу привезли, - шепотом ответила она, - а вот он сразу спросил меня. Это ты ему рассказал?

- Нет, то есть, рассказывал, конечно, но я не просил его с тобой связываться. Да я и не знал, что ты здесь работаешь.

- Странно все это, - она отложила ручку, которой вела записи в тетради, и повернулась ко мне, - Мне бы хотелось знать больше. Расскажешь?

Последние слова она произнесла заговорческим шепотом, как в детстве Элиза, и они как-то странно подействовали на меня. Мне захотелось сидеть рядом с ней и рассказывать, рассказывать, хоть всю ночь напролет. Вероятно, именно так действовала бы приворотная магия, если бы она существовала. Я сглотнул. Стоит ли доверять этой девушке? Кенди между тем подошла ко мне на расстояние шага и заглянула в глаза.

- Конечно, - заворожено пообещал я этим зеленым омутам из самых прекрасных моих снов, а губы уже тянулись к ее губам, повинуясь многолетней, выработанной мечтами привычке. Она испуганно отступила, и наваждение рассеялось. Я тоже сделал шаг назад, к зеркалу, откуда на меня еще раз с укоризной взглянул растрепанный бродяга с безумным блеском в подведенных темными кругами глазах, - только не сейчас!

Ведьма! Зачем она это сделала? Я выбежал из больницы, не помня себя, а когда очнулся, обнаружил, что лежу на тротуаре, а рядом со мной сидит вовсе не Кенди, а та вредина из регистратуры.

- Как Вы себя чувствуете? ? деловито осведомилась она.

- Плохо! ? честно признался я, глядя не на нее, а на облака. Они меня очаровали. Никогда раньше не рассматривал облака. Эти белые подушки, оказывается, двигаются, и довольно быстро. А над ними другие - полосы, холодные и острые, как стрелы, они стоят на месте.

- Встать можете? ? не унималась медсестра, не давая мне в полной мере насладиться своим открытием, - обопритесь на меня, - она потянула меня за руку. Я сел. Болела голова.

- Что случилось? ? я огляделся. Вокруг столпилось столько народа, словно здесь показывали шоу.

- Вы, мистер, чуть под машину не попали, - сообщил мне стоящий рядом старик, - отскочили, споткнулись о поребрик и головой ударились.

- Да? ? я почесал шишку на затылке, - точно, помню.

- Встать можете? ? еще раз повторила свой вопрос медсестра, поправляя очки, совсем как Артур Элиас. Я встал.

- Давайте вернемся в больницу, доктор Вас осмотрит, - предложила она, но я отказался. Хоть голова и кружилась, а больше всего мне хотелось домой, подальше от всех этих взглядов. Я поднял с мостовой газету, которую отобрал у Кенди, и махнул ей, чтобы остановить такси.

- Деньги есть? ? недоверчиво оценил мое состояние бородатый водитель.

Я стал шарить по карманам в поисках портмоне, пока не вспомнил, что положил его в сумку с документами, а сумка осталась в полиции. Стало быть, денег у меня не было.

- Я заплачу за него, - вдруг предложила медсестра. Она достала мелочь и протянула мужчине за рулем, - доставьте его домой, пожалуйста. - И чего это она ко мне вдруг такая добрая стала?

Усевшись в машину и назвав адрес, я вытянул ноги, развернул газету и отыскал глазами заголовок ?Убийство среди белого дня?.

В пятницу, 13 июня в рабочем квартале на северо-западе Чикаго подстрелили человека. По словам очевидцев это произошло около трех часов после полудня. Молодой мужчина вышел из дверей частной гостиницы ?Магнолия? и направлялся вверх по улице ***, когда прогремел выстрел. Стреляли из окна одного из окрестных домов. Точно определить источник звука не смог никто, так как он был слишком громким и разнесся эхом по всей округе. Пострадавший скончался в госпитале Святого Иоанна, где представился медсестре именем Джеймс Булт. В Чикаго он появлялся наездами и всегда останавливался в гостинице ?Магнолия?, где за ним числилась небольшая комната. В 1914 году Джеймс Булт был судим и отсидел в колонии штата Нью-Иорк за распространение наркотиков.
Ровно через сутки 14 июня в отеле Персона Грант был задержан другой человек, зарегистрированный под именем Джеймса Булта. На допросе он утверждал, что на самом деле его зовут Даниэль Леган ? представитель золотой молодежи штата Иллинойс, которого все считали погибшим ровно пять лет назад, 14 июня 1916 года.
Убит ли настоящий Булт или его очередной двойник, сколько у него двойников и кто из них в ответе за совершенные им преступления, а также, конечно, кто в него стрелял? Вот вопросы, которые следствию еще предстоит выяснить. Мы будем держать вас в курсе событий.

Anuta
Победитель конкурса
Победитель конкурса
Сообщения: 6355
Зарегистрирован: 30 июл 2007, 09:52
Контактная информация:

Фанфики Анюты

Сообщение Anuta » 29 ноя 2017, 17:34

Глава 4.

Дом, милый дом! Как же приятно было вернуться в дружелюбные стены родительского поместья после долгого отсутствия! Растянувшись в теплой ванной, я, наконец, смог расслабиться. Разводя рукой мыльную пену, я представлял себе облака. И чем они так мне запомнились? Надо будет еще раз посмотреть потом. А сейчас решить, что делать дальше.

Газетная заметка кое-что прояснила. Кажется, я понял, что имел в виду Артур Элиас, говоря о помощи следствию. Он хотел использовать меня в качестве приманки. Они, видите ли, не знают, который Булт настоящий, и кому отвечать за преступления - лицемеры! Ждут, что преступник сделает еще одну попытку? Я с содроганием вспомнил машину у ворот больницы ? красный Хамбер, прямо как был у меня. Тот, кто управлял этой колымагой, точно хотел меня сбить ? специально взял правее. Интересно, где был в это время Элиас? Видел ли, кто сидел за рулем? Набрав целую пригоршню мыльных облаков, я на них дунул, и они разлетелись в клочья. Завтра отец поговорит с мэром, и этот инспектор вылетит со своей должности, как пробка из бутылки. А себе я найму телохранителя.

- Мисс Элиза вернулась, - сообщила из-за ширмы горничная.

- Передай ей, что я дома и хочу с ней поговорить, - крикнул я, окончательно воспрянув духом. С Элизой не страшно. Элиза поможет уговорить отца, я займу у нее денег, мы что-нибудь придумаем вместе. Я наспех смыл с себя мыльную пену и, накинув халат прямо на мокрое тело, поспешил спуститься к сестре, но у дверей ее комнаты неожиданно встретил препятствие в лице дворецкого.

- Мисс переодевается, - отрапортовал тот, заслоняя собой дверь, - не велела тревожить.

- Она переодевается! ? передразнил я, как мог противно, и поплелся к себе, оставляя на паркете мокрые следы. Кажется, сестра не торопилась со мной увидеться.

Когда через пять минут я, одетый и причесанный, снова пришел в ее комнату, то нашел дверь открытой, а комнату пустой. Я позвал ее по имени, но никто не отозвался. Как же так? Я звал и искал ее по всему дому, потом выбежал в сад. Как раз вовремя, чтобы заметить у входных ворот знакомую фигуру.

- Элиза!

Она даже не обернулась. Наоборот, ускорила шаг и исчезла в проеме ворот. Забыв про опасность, я бросился ее догонять. К тому моменту, как я миновал ворота, она уже куда-то скрылась. Некоторое время я искал ее возле садовой ограды, затем двинулся вверх по единственной улице, ведущей в город, и скоро заметил ее снова. Уверенная, что оторвалась от погони, мисс Леганс быстрым шагом пересекала сквер. На этот раз я не стал ее окликать, а потихоньку пошел следом, стараясь оставаться незамеченным. Надо было выяснить, почему она не хочет со мной общаться.

Элиза остановилась на набережной, ровно в том месте, где я когда-то встретил Джеймса, положила руки на парапет и долго зачарованно смотрела на темную воду Чикагского залива. Она казалась такой маленькой и одинокой на этой пустой длинной набережной, что мне стало грустно. Что случилось с ней, пока меня не было рядом? Я уже готов был подойти и спросить прямо, но меня опередили. От стены ближайшего здания отделился огромный здоровяк и направился прямо к ней. На всякий случай я спрятался в ближайших кустах. Отсюда, если раздвинуть ветки, можно было беспрепятственно наблюдать за происходящим на набережной.
- Кого-то ждете, леди? ? спросил верзила. Элиза вздрогнула и обернулась. Я испугался за нее. Мужчина был ростом почти с фонарный столб и необъятный, как старый вяз. Сестра едва доставала ему до пупка. Чтобы увидеть его лицо, она высоко задрала голову и, кажется, тоже испугалась. Промямлила что-то в ответ и сделала попытку уйти, но он ее не пустил.

- Здесь глубоко, - угрожающе пробасил он, и Элиза отступила назад. Я тоже непроизвольно попятился, и вдруг уперся во что-то мягкое и живое. Я закричал, но мне заткнули рот, а в следующий момент на голову опустился толстый холщовый мешок, и стало темно.

Я оказался в одном мешке с человеком, который заткнул мне рот. Похоже, нас поймал кто-то третий и привязал друг к другу, как поленья. Судя по мягкости прижавшегося ко мне тела, в кустах я наткнулся на женщину. Теперь ее нос утыкался в мой затылок. Хотя, какое это имело значение? Нас бросили на жесткие неровные мокрые доски качающейся лодки, до моих ушей доносился плеск весел, и я был уверен, что нас утопят сейчас, как котят, где-нибудь подальше от берега, и никто никогда об этом не узнает. В мешке было ужасно пыльно, все горло заложило какой-то гадостью, я задыхался. Один раз я попытался позвать на помощь, но вместо крика вышел кашель, а с глубоким вдохом легкие наполнились пылью, и больше я таких попыток не предпринимал, благоразумно молчал, стараясь дышать как можно меньше. Каким же идиотом я был, когда побежал за Элизой! Ведь принял же решение не выходить без охраны! Но что толку сожалеть? Перед лицом скорой смерти даже лежать связанным в лодке без возможности нормально дышать хочется как можно дольше. Я надеялся, что кто-нибудь меня спасет. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем нас подняли и опять куда-то понесли, а потом бросили, но не в воду, а на твердую и ровную поверхность. Мешок, похоже, развязался, так как объятия моей соседки ослабли, и она стала активно двигаться. Я тоже поспешил освободиться, однако сбросив с головы надоевший кусок материи, с ужасом подумал, что от пережитого стресса совсем ослеп, такая кругом была темнота. Кашляя и чихая, ибо и нос и рот мои были забиты пылью, я шарил вокруг себя руками, но руки рассекали пустоту.
- Где я? Кто вы? ? спросил я, едва обрел способность говорить. Меньше всего я ожидал услышать в ответ:

- Это я - Кенди, и, кажется, кроме нас здесь больше никого нет.

- Кенди? ? я так сильно удивился, что даже дрожать перестал, - что ты здесь делаешь?

- То же, что и ты, - невесело заметила она.

- А как ты сюда попала? - я никак не мог связать своего похищения с ее появлением.

- Так же, как и ты, - раздраженно повторила Кенди, - в том же мешке. Ты не заметил?

- Я не знал, что это ты, - признался я, - но как ты попала в мешок? То есть, как ты оказалась там же, где и я?

- Ко мне в больницу пришел этот огромный человек, что разговаривал на набережной с Элизой, и задавал вопросы. Мне показалось подозрительным, что он тоже меня откуда-то знает ? спросил в регистратуре по имени. Вот я и пришла на набережную следом за ним, как ты за сестрой. Ты наступил на меня и закричал, вот нас и нашли.

- И где мы теперь? ? я все еще шарил вокруг себя руками, но ничего не находил. Кенди тоже была чем-то занята, я слышал ее шаги, дыхание.

- Кажется, в каком-то сарае, - отозвалась она, постукивая костяшками пальцев по невидимым мне стенам, - у него деревянные стены, если присмотреться, можно разглядеть щели между досками, они немного светлее. Просто на улице сейчас ночь.

Я изо всех сил напряг глаза и, кажется, все-таки что-то увидел. Значит, не слепой, просто темно.

- Прекрасно! ? нервно выдохнул я, - сначала тюрьма, потом полночи в мешке с какой-то сыпучей гадостью, от которой дышать невозможно, а теперь темный сарай. Чудесный день сегодня! ? я попытался рассмеяться, но вышло лишь судорожное икание, - а завтра может вообще не наступить.
- Не полночи, а меньше часа, - совершенно серьезно стала объяснять Кенди, - когда мы были на набережной, только начинало темнеть. Сейчас еще не вышла луна, должно было пройти не больше часа. И я сомневаюсь, что все на самом деле так плохо.

- Что может быть хуже? Ночь только началось, и раньше утра искать нас никто не станет. А я промок, замерз и ни разу сегодня по-человечески не ел, - я надеялся, что она оценит степень пережитых мною страданий, но она не обратила на жалобу никакого внимания.

В это время под нами что-то пронзительно заскрипело, и пол резко качнулся.

- Что это? ? я сделал шаг назад, чтобы удержать равновесие, но споткнулся и упал на что-то жесткое, сложенное грудой. Нос и рот в один момент снова наполнились пылью, - здесь повсюду эта гадость!

- Мы не в сарае, мы в вагоне! ? воскликнула Кенди, - в товарном вагоне. Мне случалось ездить в таком раньше, - иди сюда, смотри!

Я осторожно пополз на голос и очень скоро понял, о чем она говорила. Вокруг нас кружились многочисленные светлячки ? это пробивались сквозь щели в стенах городские огни.

- Эй, есть там кто-нибудь? ? Кенди забарабанила кулаками по доскам, - Откройте! Там перрон и какие-то люди, - пояснила она мне.

- Вряд ли они услышат, - скептически заметил я, - тут такой грохот.

В неровном свете случайных огней я старался разглядеть очередное место своего заточения. По размеру вагон был сравним с тюремной камерой. То есть, на самом деле, он был больше, но добрую половину занимали сложенные друг на друга мешки. Один из мешков был развязан, и я зачерпнул целую пригоршню того самого порошка, который целый час мешал мне нормально дышать.

- Тут эта белая гадость, - сообщил я о своей находке, - как думаешь, она ядовитая?

Город кончился, Кенди перестала долбить в стену кулаками и тоже подошла к мешкам. Пощупала порошок, попробовала на язык и объявила:

- Это обычная мука. Из нее хлеб пекут. По крайней мере, с голоду мы не умрем. Была бы еще водичка, - она зябко поежилась. При упоминании о воде резь в пересохшем горле только усилилась. Вода бы не помешала. Аккуратно, чтобы снова не надышаться мукой, я сел на один из мешков и стал наблюдать за деятельностью подруги по несчастью. Она деловито изучала стены и пол вагона, толкала и дергала казавшиеся хрупкими, а на самом деле еще очень даже крепкие доски, каблуками простукивала пол. Сквозь пару малюсеньких окошек под потолком просачивалось достаточно света от луны, которая к этому времени уже успела взойти, и я мог наблюдать за ней, не напрягая глаз. Ее движения успокаивали и усыпляли. Глядя, как она суетиться, я стал клевать носом. ?И как она не устает?? - подумал я и провалился в сон.

Разбудил меня толчок поезда. Видимо, какое-то время он стоял, а затем опять поехал. Кенди сидела в нескольких метрах от меня, обхватив руками колени, и дрожала от холода. На ней было легкое ситцевое платье, и, конечно, оно не способно было согреть ее ночью в продуваемом по всем щелям вагоне. Это зрелище почему-то очень меня разозлило. Ее дрожь заставляла дрожать что-то внутри меня, и мне очень хотелось это прекратить.

- Немедленно перестань дрожать! ? взвился я на нее. Она подняла взгляд, на секунду замерла, и тут же задрожала еще сильнее.

- Кто же выходит вечером на улицу в такой одежде? ? от негодования мне стало жарко, - тебе что, нечего было надеть?

Она промолчала. Я разозлился еще сильнее. Мне хотелось ударить ее, поднять и тряхнуть, да что угодно, лишь бы не смотрели на меня эти измученные бессонницей и холодом глаза. Я подошел к ней и тронул за плечо в тщетной попытке унять эту раздражающую тряску:

- Перестань дрожать, я тебе говорю!

Она сердито скинула с себя мою руку и обхватила плечи руками.

Если так будет продолжаться, через несколько секунд я полезу на стену или задушу ее. Я сдернул пиджак и швырнул ей в лицо:

- На вот, одень, только, умоляю, перестань дрожать.

Она послушно просунула руки в рукава.

- Спасибо.

- Не за что! ? злой и обиженный я уселся на свое место. Дрожь не проходила. Она начиналась где-то в животе, сводила судорогой конечности, отдавалась болью в затылке. И я не мог понять, холодно мне было или страшно, или и то и другое, и еще злость на Кенди - все вместе. Одно лишь я знал точно: что отдал бы все на свете за чашку горячего чая.

- Нил! ? раздалось через минуту у меня над ухом, - я так не могу.

Я поднял голову. Кенди, кутаясь в пиджак, стояла прямо надо мной.

- Не сочти это за знак расположения, - сказала она строго, - просто сейчас так на самом деле теплее, - с этими словами она нагло уселась рядом и накинула на меня половину пиджака.

- И не смей воображать себе что-то и распускать руки! - пригрозила еще раз, чтобы у меня не оставалось сомнений, - а не то я поколочу тебя!

Как описать, что я тогда почувствовал? Шок, досаду, горечь? Ласковое прикосновение вкупе с запретом причиняло боль. Вполне ощутимую физическую боль, как будто ее руки были слишком горячими. Угроза поколотить была, конечно, смешная, я легко мог бы справиться с любым ее сопротивлением, но во мне что-то сломалось. Мы были одни, я чувствовал ее тело под тонким платьем, однако это было совсем не то, чего я хотел. Ну, или не совсем то. Как будто что-то важное, к чему я стремился все эти годы, подменили другим, похожим, но не тем. Сущность - оболочкой, восхищение - жалостью. Как в детстве, когда папа не смог пойти с нами в цирк.

Мне было лет шесть. Цирк в Лейквуд приехал впервые, и отец обещал в конце недели сводить нас с сестрой на представление, а потом погулять с нами по городу и в парке развлечений. Целую неделю мы готовились: выбирали костюмы, спорили, на какие сядем места, кто пойдет слева, а кто справа от папы. Но утром назначенного дня отца не оказалось дома. ?Его позвали срочные дела?, - объяснила мама. Помню, я рыдал так, что не хватало сил на вдох. Поездка сорвалась, завтра цирк уедет, и мы никогда, никогда больше не пойдем на представление с папой! Мама не поняла, почему я так расстроился. Она пообещала, что мы пойдем на все цирковые представления, какие я только пожелаю. Скоро мы и в самом деле поехали с мамой в цирк, и гуляли по городу, и веселились в парке развлечений, и я совсем забыл свое горе, но с тех пор уже не верил обещаниям отца.

И тут? Многолетний тщательно продуманный план разбился о безличную доброту сидящей рядом девушки, как лодка о рифы. Я закрыл руками лицо. Проклятая дрожь никак не унималась, и она не имела никакого отношения к холоду. Кенди обняла меня за плечи. Лучше бы она этого не делала! От этих ее нежностей я расплакался, как ребенок. Она не успокаивала меня, и не обещала ничего. Просто подождала, пока слезы иссякнут и напомнила, что я обещал рассказать ей про Булта. Я стал рассказывать все с самого начала, и рассказывал довольно долго, почти до рассвета, но она уснула, не дослушав и до середины. А я боялся пошевелиться, чтобы не разбудить ее. На меня вдруг нашло такое умиротворение, как во дворе больницы, когда я рассматривал облака. Я так устал за прошедшие сутки, что мне было почти все равно, что будет завтра.

Ответить

Вернуться в «Кенди-фанфики»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 28 гостей